– Болит, кариад[2]? – вырвалось почти забытое детское прозвище.

– Кариад… – эхом повторила Сесилия, словно не веря услышанному. – Со мной все в порядке, зря ты беспокоишься.

– Нет, не все. – Уилл показал на поврежденную руку и порезы на лице, которые уже начали затягиваться под воздействием иратце.

Нежность к сестре уступила место злости. Он даже не услышал, как сзади закашлялся Джем, хотя раньше этот звук заставлял его со всех ног бросаться другу на помощь.

– Сесилия, ты ведь могла…

– Твоя сестра совершила поступок, достойный самого храброго Сумеречного охотника, – перебил его Габриэль, который и не думал отходить далеко. Как и все остальные, младший Лайтвуд был забрызган кровью и грязью, но глаза его лучились светом.

Сесилия залилась румянцем:

– Я только…

Она осеклась и расширившимися глазами посмотрела куда-то мимо Уилла. На этот раз Уилл услышал кашель. Обернувшись, он увидел, что его парабатай, согнувшись пополам, упал на колени.

Геенна отчаянья не для меня – от нее несет падалью,

Последние человеческие канаты внутри моего

естества – изношены и слабы,

Но я не буду расплетать их и кричать, что больше

не могу – это не так.

Я все могу, у меня есть надежда! Так пусть наступит

новый день – я выбираю бытие!

Джерард Мэнли Хопкинс, «Геенна отчаянья»

Джем стоял у кареты, опираясь плечом на дверцу. Глаза его были закрыты, лицо – белее мела. Его поддерживал Уилл. Подбежав ближе, Тесса поняла, что это не просто дружеский жест, именно благодаря Уиллу Джем все еще держался на ногах.

Они с Генри слышали предсмертный вой червя. Позже прибежал Габриэль и, с трудом переводя дух, сообщил о том, что с Джемом случилась беда. Тесса побледнела, словно ее наотмашь ударили по лицу, и они все втроем ринулись вниз.

Этих слов она всегда боялась: «Джем», «без сознания», «дыхание», «кровь», «Уилл», «с ним Уилл», «Уилл»…

Уилл действительно был с ним.

На площадке для экипажей собрались все участники драмы, включая Татьяну, которая, как ни странно, молчала, хотя Тесса, возможно, просто не слышала ее истеричных возгласов. Сесилия с трудом сдерживала слезы. Генри неловко переминался с ноги на ногу, будто хотел сказать невесте Джема слова утешения, но не знал, с чего начать.

Тесса встретилась глазами с Уиллом. На мгновение между ними установилось полное взаимопонимание. Джем… это благодаря ему они с Уиллом могли по-прежнему смотреть в глаза друг другу.

– Она здесь, – сказал Уилл парабатаю.

Веки Джема дрогнули, и он открыл глаза.

Черные зрачки, окаймленные серебром, были расширены. Тесса прилагала отчаянные усилия, чтобы держать себя в руках.

– Ni shou shang le ma, quin ai de? – прошептал Джем.

Когда-то, по настоянию девушки, он учил ее китайскому. И если всю фразу она не поняла, то смысл уловила. Quin ai de… Милая, любимая. Она взяла его за руку:

– Джем…

– Ты ранена, любимая? – перевел Уилл; голос его был беспристрастен.

На мгновение девушка залилась румянцем, и она еще крепче сжала ладонь Джема. Пальцы его были бледные, как у фарфоровой куклы. Как же она раньше не замечала, что он до такой степени болен?

– Спасибо за перевод, Уилл, – произнес Джем, не сводя глаз с невесты.

Как и его побратим, он был забрызган ихором, но на шее и подбородке засохла его собственная кровь.

– Нет, не ранена, – прошептала Тесса и подумала: «Надо взять себя в руки, я должна быть сильной». Она расправила плечи и обратилась к Уиллу: – Где лекарство Джема? Он что, перед тем как уехать из Института, не принял его?

– Ты говоришь так, будто меня здесь нет, – попытался улыбнуться Джем. Затем повернулся к Уиллу и что-то тихо шепнул ему Уилл кивнул и отпустил друга. Тесса не сомневалась, что он в любую минуту подхватит Джема, если тот покачнется, но Джем стоял прямо.