Сунув босые ноги в домашние туфли, он спустился. Тереза была на кухне. Она варила кофе. На ночную рубашку она накинула цветастый халат. Ноги ее были босыми, и от нее пахло постелью.

– Еще нет восьми. Только половина седьмого. Хотите кофе? Он будет готов через пять минут.

Спустился и Помель, небритый, неумытый, в домашних туфлях, как и комиссар.

– А я думал, что вы не собираетесь вставать раньше восьми.

Они выпили свой первый кофе из толстых фаянсовых чашек, стоя около плиты. На площади собрались женщины в черном с корзинами и сумками в руках.

– Чего они ждут? – спросил Мегрэ.

– Автобус. Сегодня в Ла-Рошели базарный день.

Было слышно, как кудахтали куры, сидевшие в клетках.

– Кто теперь ведет уроки?

– Вчера никто. Сегодня утром ждут нового учителя из Ла-Рошели. Он должен приехать на автобусе. Он остановится здесь, в задней комнате, поскольку вы занимаете переднюю.

Мегрэ вернулся в свою комнату, когда на площади остановился автобус. Он увидел, как из него вышел застенчивый молодой человек. В руках он нес большой чемодан. Вероятно, это был учитель.

Клетки поставили на крышу автобуса. Женщины забились внутрь. В дверь постучала Тереза.

– Горячая вода!

Ненавязчиво, глядя куда-то вдаль, Мегрэ спросил:

– Вы тоже считаете, что Гастен убил Леони?

Прежде чем ответить, Тереза бросила быстрый взгляд на приоткрытую дверь.

– Я не знаю, –  тихо сказала она.

– Вы в это не верите?

– Он на такое не способен. Но все они хотят, чтобы это был он, понимаете?

Мегрэ начал понимать другое: он без всяких на то оснований взвалил на себя трудную, если не сказать невыполнимую, задачу.

– Кто был заинтересован в смерти старухи?

– Не знаю. Говорят, она лишила наследства свою племянницу, когда та вышла замуж.

– Кому достанутся ее деньги?

– Может, пойдут на благотворительность. Она так часто меняла решения!.. А может, польке Марии…

– Это правда, что помощник мэра сделал ей одного или двух детей?

– Марии? Все так говорят… Он часто захаживает к ней, а порой и проводит у нее ночи.

– Несмотря на детей?

– Марию это не смущает. К ней все ходят.

– Помель тоже?

– Случалось, когда она была помоложе. Теперь она не слишком-то аппетитная.

– Сколько ей лет?

– Около тридцати. Она совсем не следит за собой. А у нее дома хуже, чем в конюшне.

– Тереза! – раздался голос хозяина таверны, как и накануне вечером.

Не стоило настаивать. Казалось, Помель был недоволен. Может, он ревновал? Или просто не хотел, чтобы она откровенничала с комиссаром.

Когда Мегрэ спустился, молодой учитель завтракал. Он с любопытством посмотрел на комиссара.

– Что будете есть, комиссар?

– У вас есть устрицы?

– Только не при квадратурном приливе.

– И долго он продержится?

– Еще пять-шесть дней.

Еще в Париже Мегрэ хотелось устриц, сбрызнутых белым вином. Но, возможно, за время своего пребывания здесь он их так и не отведает.