Очень быстро у горожан родилась связная и более близкая им версия, что к Березину приехала невеста. А что докторша – ну так у всех свои недостатки, бывает. Приучится к хозяйству, нормальной женщиной станет, а там, как дитё родится, может, чего на костях и осядет. Потому переезд исправника в избу приятеля, такого же бобыля, восприняли с одобрением: и верно, нечего до свадьбы вместе жить, чай не нехристи местные.

Сидору всё это сообщил первый же встреченный утром горожанин, притом с радостью и из самых лучших побуждений: поздравлял и спрашивал, когда свадьба, и почти каждый следующий прохожий норовил поинтересоваться тем же. Оставалось лишь недовольно морщиться и отмахиваться, ничего не отвечая. Объяснять всем и каждому и доказывать – себе дороже, всё одно не поверят.

Пусть и не именно таких, но Березин ожидал от приезда судебно-медицинского эксперта неприятностей, и ничего кроме них. А чего ещё ждать от молодой девушки из столицы, которая добровольно согласилась сюда перебраться? То ли безумная суфражистка, то ли всеобщая благодетельница, несущая дикарям просвещение, и неизвестно, что хуже.

Ожидал Сидор всего этого, впрочем, без огонька, да и запамятовал быстро. О том, что к нему в помощь шлют некую Антонину Фёдоровну Бересклет, специалиста хорошего и надёжного, сообщили больше двух месяцев назад, но почти сразу после этого произошла очередная стычка чукотских охотников с городскими, Сидору пришлось их примирять, быстро стало не до новостей. Когда там этот эксперт ещё доберётся, и то, может, передумает по дороге!

Возражать против приказа Сидор не стал бы. Приказ есть приказ – это во-первых, а во-вторых, глядишь, и пользу какую принесёт. Это обычно в Ново-Мариинске можно обойтись без эксперта, но если вдруг раз в год понадобится – то лучше пусть будет свой, хоть и плохонький, но под рукой, чем ближайший в Петропавловске, куда зимой попробуй добраться. Да и в остальном… Люди умирали, и не всегда от старости или при свидетелях, и попробуй установи без понимания – не то он сам упал и головой ударился, не то столкнули, а не то камнем чья-то рука приголубила.

Но при виде Антонины Сидору сделалось тоскливо и тошно, потому что лучше бы и впрямь суфражистка. «Помрёт», – была его первая мысль.

Помрёт, и будет это на его совести. А уж когда стало ясно, что не однофамилица, а родная дочь ныне покойного хирурга, которому Березин был по гроб жизни обязан, выбора не осталось вовсе. Следовало как-нибудь сделать так, чтобы девица дотянула до весны и сумела отплыть на «Северном» обратно в свой Петроград, потому что нужда нуждой, но… Тонкая как веточка, городская до кончиков ногтей, куда её принесло? Деньги зарабатывать приехала, придумала тоже!

Высказывать всё это упрямице Сидор не стал, без толку, но в мыслях прикинул, как добиться того, чтобы Бересклет выжила, и первым делом отправился просить соседку о помощи по дому. Не забесплатно, само собой, – у всех и в собственных домах дел по горло, чтобы ещё просто так какой-то хилой посторонней девице помогать. Конечно, этакая забота лишь укрепила слухи, но пустая болтовня его не волновала.

Сегодня Березин поднялся с рассветом: надо было успеть на лодку до того берега реки, которая возила шахтёров, давно собирался. Поселение ссыльных держалось особняком и вообще-то к городу никак не относилось, но он считал своим долгом приглядывать. Это давалось тем проще, что начальником там стоял отставной артиллерист, как и сам Сидор, только Мельник служил не на западе в Великую, а на этом краю страны в Восточную войну. Два отставных офицера быстро нашли общий язык и незаметно сдружились, составляя почти противоположность во всём остальном.