Вернули пустые емкости, загрузили две полных тридцатки. Технолог предприятия отдал Тимохе девять картонных ящичков дефектной копчённой селёдки. Дефект тот же самый, слегка порванные брюшки, вес одного ящика три килограмма с копейками. Разумеется, технолог не раздаёт бракованную селёдку каждому встречному, он знает кто такой Тимоха. Он не кто, он просто родственник хозяина фирмы.

Володька довольный, он тоже селёдочку уважает, тоже рыбная душа. Нам мяса не надо, нам рыбу давай! Заехали на станцию не отложной скорой помощи. Володя барским жестом угостил врачей, водителей, народ ахнул, такой крупной селёдки они не видели. Володя с Тимохой тоже впервые увидели здоровенную копчёную сельдь. Чуть было медведя не накормили.

Разумеется, сначала заехали на первый, на ближний лабаз, загрузили бочку. Потом на станцию скорой помощи, оттуда прямым курсом к Николаю домой, взяли Валентину, поехали в ближний магазин. Бракованную селёдку, которая в коробках сдали по сходной цене. Пока парниша общался с хозяином магазина, почти всю селёдку раскупили.

Люди не брали во внимание порванные брюшки. Селёдка на десять рублей дешевле и вторая причина цех, где солили, да коптили сельдь. Копчённая сельдь восемьдесят рублей килограмм! Здорово, да?! На рыбном Сахалине, даже селёдка, которую раньше зэки кушали, приближается к цене мяса. А что уж говорить про лосось. Допустим в зимние время мороженая кета дороже говядины.

***

Вечером следующего дня два охотника приехали на ближний лабаз при полной экипировки. Хороша полная экипировка, ружьё одно на двоих, это пустяки, мелочи жизни. Главное на каждого по спальному мешку. На ближним лабазе хорошо, настил с досок, но строители закосили площадку. Получился, наклон к с северу градусов так в десять.

– Коля, они, что пьяные строили?

– Да уроды! Видал, все макушки спилили, всю маскировку убрали. Не страшно? – Николай раскачал лабаз. Настил приляпан на довольно тонких деревьях, качает как на работающем башенном кране.

– Чего страшно? – Тимоха не понял вопроса. Любой другой бы испугался, наклон в бок и лабаз, однако сильно гуляет. – Медведь до сюда не допрыгнет, больно высоко. А вот бочка здесь больно близко.

– Да причём здесь медведь. Витька знаешь, как испугался. Он кричит, матерится, а я качаю, раскачиваю лабаз, ему страшно, а мне приятно.

– Ну и дурак!

– Витка, да, боится высоты.

– Причём здесь Витка? Ты дурак!

– А ты, наверное, высоты не боишься? Оууу, – громко завыл Николай и стал с бешеной силой раскачивать лабаз.

– И тучно дурак! Коля, завязывай дурью маяться, воешь на весь лес, точней на все поля.

– А, испугался, так бы и давно.

– Шумишь много. Кого ты хочешь испугать качкой? Машиниста башенного крана, которого называли крановщиком смертником?

– Не повезло, я что-то запамятовал такую веху в твоей биографии. Привык я Тимоха видеть в тебе тунеядца! И мне даже не верится, что когда ты работал и даже зарабатывал пять надбавок. Ладно, как думаешь, почему медведь не приходил?

– Да хрен его знает, больше суток прошло, а рыба не тронута. Мне Коля кажется, что надо было ехать на второй лабаз.

– Мне тоже так кажется, но уже поздно. Завтра под вечер туда поедим. Володька даст фонарик большой.

– На этом лабазе разговаривать надо тихо. Надо было на метров десять дальше ставить бочку.

– Бочка нормально стоит, да разговаривать здесь нельзя и курить нельзя, здесь дым будут вниз идти, так что смотри, я тебя предупредил и это последний раз.

– Да пошёл ты. Я в тот раз пачку Беломора сожрал, медвежонок всё равно пришёл. А вот храпеть на этом лабазе нельзя. Здесь ручья нету. Да что бы твой храп заглушить, нужен водопад Виктория.