Петр прошел вдоль главного стола, заставив псов, крутившихся у Ивана в ногах, щерить зубы. Князь сразу перешел к причине своего внимания.

– Мой юный племянник, Владимир Андреевич, княжич Серпуховской, желает взять в жены твою дочь, – объявил он.

Если бы князь сообщил ему, что его племянник решил заделаться сказителем и играть на гуслях, Петр и то удивился бы меньше. Он покосился на упомянутого княжича, который сидел и пил чуть ниже по столу. Племяннику Ивана было тринадцать лет: паренек, который вот-вот станет мужчиной, подвижный и прыщавый. При этом он приходился внуком Ивану Калите, покойному великому князю. Разве же он не мог рассчитывать на более знатную невесту? Все честолюбивые семейства, приближенные к князю, подсовывали ему своих юных дочерей, оптимистично предполагая, что за одну из них он зацепится. Зачем предлагать этот брак дочери человека, пусть даже и богатого, но не особо знатного – девушке, которую этот юноша даже не видел и которая к тому же живет довольно далеко от Москвы?

«О!» Петр отбросил свое изумление. Ольга издалека. Иван будет настороженно относиться к местным девицам, которые приведут с собой целую армию родичей: союз между влиятельными семьями обычно дает потомкам царственные амбиции. Прав у юного Дмитрия ненамного больше, чем у его двоюродного брата, а Владимир на три года старше наследника. Князья назначаются волей хана. За дочерью Петра дадут богатое приданое – но этим дело ограничится. Иван старается обуздать московских бояр… к вящей выгоде Петра.

Петр был доволен.

– Иван Иванович, – начал было он.

Однако князь еще не закончил.

– Если ты отдашь свою дочь в жены моему племяннику, я готов выдать за тебя мою собственную дочь, Анну Ивановну. Она прекрасная девушка, кроткая, как голубица, и, конечно же, сможет родить тебе еще сыновей.

Петр изумился во второй раз – и обрадовался несколько меньше. У него и так было трое сыновей, между которыми ему придется разделить свое имение, так что новых ему не нужно было. С чего это князю вздумалось тратить дочь-девственницу на человека, не имеющего большого влияния, которому нужна всего лишь разумная женщина для ведения хозяйства?

Князь выгнул бровь. И все-таки Петр продолжал колебаться.

Да: она Маринина племянница, дочь великого князя и двоюродная сестра его собственных детей, так что ему не подобало спрашивать, что же с ней не так. Даже если она больная, пьющая или гулящая, или… да, даже в этом случае польза от согласия на подобное супружество будет немалой.

– Разве я могу отказаться, Иван Иванович? – промолвил Петр.

Князь важно кивнул.

– К тебе завтра придет мой человек, чтобы обсудить приданое, – сказал он, и снова вернулся к своему кубку и своим псам.

Петру, который понял, что разговор закончен, осталось только вернуться обратно на свое место и сообщить сыновьям новости. Колю он нашел мрачно уставившимся в кубок. Темноволосый чужак ушел, а женщина осталась смотреть ему вслед с выражением такого ужаса и мучительной тяги на лице, что Петр, несмотря на все свои заботы, невольно поймал себя на том, что тянется за саблей… которой при нем не было.

Петр Владимирович взял невесту за холодную руку, покосился на ее напряженное личико и задумался о том, не совершил ли он ошибку. Детали его женитьбы спешно обсуждались неделю (чтобы брак можно было заключить до Великого Поста). Все это время Коля заигрывал со служанками, пытаясь разузнать побольше о возможной невесте отца. Прийти к какому-то мнению никак не получалось. Кто-то называл ее хорошенькой. Кто-то утверждал, что у нее на подбородке бородавка, а половина зубов выпала. Говорили, будто отец держит ее взаперти – или что она прячется у себя в покоях и никогда оттуда не выходит. Говорили, что она больная, сумасшедшая, печальная или просто робкая, и, наконец, Петр решил, что в чем бы проблема ни заключалась, дело обстоит хуже, чем он опасался.