– Да ведь, говорят, Италия – страна бедная. Оттуда все с шарманками да с обезьянами к нам едут.

– Ничего не значит, а все-таки у них мосты – первый сорт. Они недопьют, недоедят, лягушками питаться будут, а мост все-таки построят. В городе Италии есть такой мост, что даже с музыкой. Идешь по нем, а он «Травиату» играет.

– Значит, органы под мостом поставлены?

– Нет-с, самый мост как бы фортепьяны. У нас панель, а у них взаместо панели клавикорда; и так как каждый тальянец музыку знает, то он по мосту идет, а сам ногами по клавикордам в такту перебирает, все равно как у нас перстами, а из всего этого и выходит музыкальный интерес. Когда-нибудь и мы такого моста дождемся.

– Куда нам с музыкой! – махнул рукой купец. – Уж хоть бы с трактиром мост устроили, а то вот с полчаса по мосту топчешься, а выпить негде.

– Действительно, это большое междометие при всех приспособлениях. А вы вот что: вы на Выборгскую пожалуйте, там сейчас красная вывеска, – сказал знакомый. – И я с вами. Ну-ка, кому угощать: орел или решетка?

– Решетка.

– Коли так, получайте наши потроха!

Открытие сезона в цирке Чинизелли. Публика лож и кресел, осмотрев лошадей в конюшнях цирка и справившись о предстоящих новинках, засела в свои места. Спортсмены с серьезностью всех знатоков оценивают достоинства четвероногих актеров, стараясь при этом блеснуть техническими выражениями. На арене кривляются клоуны, стараясь смешить изо всех сил публику, но спортсмены не обращают на них никакого внимания. Зато верхние ярусы цирка в восторге. Там, как водится в подобных случаях, слышны даже ласковые ругательства.

– И где только учатся они, шельмецы, всем этим штукам, чтоб их жук забодал! – восклицает не то купец, не то артельщик, заседающий со своей супругой во вторых местах, и утюжит при этом платком потную шею.

– Это дураки-то? – дает ответ сосед в серой сибирке и прибавляет: – Известно, за границей, потому иностранцы… Там им кости выламывают, там и учат. Ведь у них развихляние всякого сустава устроено.

– А нешто за границей есть дурацкая школа?

– Еще бы не быть! Даже целая дурацкая академия существует, на манер как бы нетриситет, а в ней скубенты. Скубенты там курзу держут и в дураки готовятся. И как курзу кончил – сейчас получает свидетельства на листе: дескать, дурак во всем составе. После этого уж они поступают на места и начинают ломаться.

– Ну?! Вот уж я этого не ожидал.

– Мало ли ты что не ожидал, а только это верно, как в аптеке. Мне один конюх-немец рассказывал, что у графа Заварова в англичанах служит. Он тамошний заграничный, так уж как же ему не знать. Как придет к нам в лабаз овес закупать – сейчас и рассказывает про все заграничное. Я у него спрашивал: «Как же, – говорю, – эти самые заграничные дураки насчет паспорта?» А он мне: «Также, – говорит, – у них и в паспорте прописано: „Предъявитель сего билета дурак такой-то“… А потом весь паспортный порядок: „Волосы рыжие, ноздря кривая, глаза вывертом“».

– Врет, поди, твой английский немец.

– Ну вот! Он человек вероятственный. Да и отчего же и не быть дурацкой академии? Там ведь народ-то во всю цивилизацию жарят. Все при науке. Столяр в столярной академии курзу доходит, маляр в малярном нитриситете, портной при швальной гимназии состоит, а этой мальчишечьей науки нет, чтобы коли ты портному рукомеслу у мастера учишься, то чтоб по трактирам с утюгами бегать. Там все по книжке…

– И в дураки по книжкам приготовляются?

– Само собой. Сидит и зубрит, как ему язык выставлять, как белками ворочать и нос кривить на сторону. А потом экзамен по всем пунктам, трико на голое тело и в цирк ломаться. Да что ж тут удивительнаго? Ведь у нас есть же театральное училище, где представлять учат.