– Дурацкая академия! Скажи на милость! – дивился купец. – Анна Спиридоновна, слышишь, в заграничных Европах дурацкие нетриситеты есть, – обратился он к жене.

– Ну, так что же из этого? – откликнулась та. – Вот бы тебя туда послать на переделку, а то уж больно умен стал.

– Цыц! – пригрозил ей купец. – Али забыла, с кем разговариваешь? Смотри! У меня нет этого внимания, что тут цирк, я и при публике с тобой науку начну.

– Знаю твои порядки. Озорник известный.

– Ну, то-то. Так остерегись экзамена-то, а то уж у меня указка чесаться начала.

Купец сжал кулак, прикрыл его полой и показал жене. Серая сибирка остановила купца:

– Оставь, Викул Сергеич. Ну что ты к бабе придираешься? Вишь, она разопрела с жары и сидит нахохлившись. Брось. К человеку вся одежда прилипла, а он ее тревожит. Само собой, женщина в тягости, ну она и надулась, как мышь на крупу.

– Мало ли, что она в тягости, а все-таки ответы надо давать при всей учливости. Потакай ей, потакай, так она и тебя облает. Ну, так как же эти скубенты из дурацкой академии, форму они носят, что ли?

– Само собой, форму. Всякий ученик в форме. Там строгостей-то еще больше наших, – дает ответ серая сибирка.

– Дурацкая одежда – у них форма-то?

– Нет, где же… Дурацкая одежда у них – парадный мундир. Нешто в трике можно по улицам ходить? Сейчас собаки лаять начнут, да еще, чего доброго, за ноги кусать начнут. У них форма средственная: вот как по дворам музыканты с трубами ходят – серые спинжак и зеленая оторочка, а на голове картуз с пуговкой.

– Ну, а когда скубент в дурацкой академии курзу кончит, чином его награждают? – допытывался купец.

– Настоящих чинов у них нет, но глядя по экзамену: дурак первого разбора, второго разбора, третьего, шут первого разбора и все в таком порядке.

– Чудно! – помотал головой купец.

– Зато заграничная Европа. Там каждый человек к своему месту пристроен.

– А вот эти женщины-акробатки, что на канате пляшут, и для них училище есть?

– Коли есть наука, то есть и училище. Акробаток в канатных институтах обламывают и шлифуют.

– Дельно. Коли бы денег не жалко, ей-ей, свою бы бабу на облом и шлифование послал, – снова задирает купец жену. – Пущай бы ее там приятным улыбкам научили.

– Ты опять? Да плюнь ты на нее! – дергает купца за рукав серая сибирка. – И охота это словесности свои тратить! Ты побереги бисер-то свой. Что его зря метать? Завтра покупателя уговаривать пригодится.

– А и то поберечь, – соглашается купец и отвертывается от супруги.

В книжный магазин входит пожилой купец очень солидного вида и прямо садится на стул, поставленный около прилавка. Купец очень сильно вздыхает, вынимает из кармана красный фуляровый платок и, сняв шляпу, начинает отирать им лоб. Молчание. Приказчик, упершись руками в прилавок, вопросительно смотрит на него.

– Что будет желательно вам? – разражается он после некоторой паузы вопросом.

– Постой, погоди, дай передышку-то сделать, – отвечает купец с одышкой. – Что тебе, словно жеребцу застоявшемуся, смирно не стоится! Уж коли пришел в книжную лавку, так полуторных гвоздей не потребую. Селянки на сковородке также не спрошу. Ах вы, книжники и фарисеи! Недаром же вам и в Писании достается. Покупатель буду немалый.

– Нам очень приятно. Что прикажете?

– Книжек разных, но только книжек читательных, а не для того, чтоб в них балгактерию вписывать.

– Каких прикажете? У нас всякие книги есть.

– Ну вот нам всякие и надо, и больших, и маленьких. Да, главное, чтоб товар был посходнее.

– Вы, верно, из провинции и хотите торговать книгами?