– А что есть? – настаивал Стрелок. – Ну, что-нибудь особенно для вас ценное?..

– У меня есть прах, – сказала Марина.

– В смысле? – не понял Стрелок.

И Пастух насторожился, потому что тоже не понял.

– Сейчас покажу, – сказала Марина и соскочила на пол. Именно соскочила: ноги у нее до пола не доставали. – Пастух, помогите забрать вон ту сумку. – Она протянула руку, указывая на цилиндрической формы черный кожаный баул, стоящий в багажном отсеке над дверью в купе. – Только аккуратно, пожалуйста…

Пастух очень аккуратно, полагая, что там что-то хрупкое, снял сумку и поставил ее на пол.

Марина достала из-под матраса толстый бумажник-кошелек, а из него золотой ключик и отперла тоже золотой замочек, висящий на бауле. Бережно-бережно вынула оттуда нечто похожее на большой термос – стальной матовый цилиндр. Умостила его на столе, села на свою постель, сказала:

– Здесь прах. Муж хотел, чтобы его кремировали, когда он умрет. Мы знали, что он умрет, болезнь была медленной и смертельной. Я выполнила его просьбу. Ничего более ценного в жизни у меня нет. Вы, коллеги, думаете, что бандиты за ним, за цилиндриком этим, и охотились?

– А что? – загорелся Стрелок. – Версия! А чего он такой здоровый?

А Пастух сказал:

– Простите нас, Марина, мы даже не предполагали… – Не договорил, потому что не знал, что договаривать.

Он вообще-то помнил слова Наставника о том, что Марина и едет-то в Россию в первую очередь за тем, чтобы захоронить прах мужа на Новодевичьем кладбище, но информация эта как-то не всплыла в его башке в нужный момент, что, увы, есть скверный симптом. Ассоциативная память барахлит, старость, маразм, Боже упаси. А цилиндр и впрямь не маленький, по объему – полтора китайских термоса. Литра на два с половиной, если не на все три. Может, в махонькой Японии мания грандиоза наличествует?..

– Прощаю, – сказала Марина. – Поставьте-ка все на место.

Уложила футляр в сумку, заперла замок. Пастух вернул сумку на полку.

Помолчали. Как водится, пролетел тихий ангел.

– Тогда мы все в… – Стрелок не закончил фразу, помолчал, сказал раздраженно: – Тогда я вообще ни на фиг не въезжаю. Тебя, Пастух, поставили сопровождать Марину, меня – другие совсем люди – приглядывать за ней. Нашему общему приятелю Бонду, как ты его называешь, выпала фишка играть с Мариной в преферанс. Все те же яйца, только в профиль… А кто поручил бандитам на вертолете грабить поезд?..

– Эти-то здесь при чем? – возмутилась Марина. – Они ж даже не глянули на меня. Они ж просто грабили кого ни попадя.

– А если они искали ваш… э-э… стальной цилиндр? – Стрелок желал закрыть все версии.

Марина засмеялась. Только как-то невесело. Обреченно. Будто вынудили ее.

– Пастух, будьте милым, достаньте-ка еще разок стальной цилиндр, как его называет наш коллега. Убеждать – так до упора!

Она, полагал Пастух, должна была обидеться. А она – ни в одном глазу: улыбается милой детской своей улыбкой, ногами болтает, ждет.

– Зачем? – все же спросил Пастух. И добавил на всякий случай: – Не надо бы, а, Марина…

– Надо, – сказала Марина. – Иначе мы втроем никуда не доедем. Между нами будет лежать… или стоять?.. прах моего мужа. Доставайте, доставайте, Пастух, я настаиваю. Иначе ваш коллега замучает себя и нас до кучи своими подозрениями. Ведь верно, Стрелок?

Стрелок не стал возражать.

– А то, – согласился. – Лучше бы чтоб без недомолвок там… по-честнаку. Мы ж все ж таки вместе здесь, сообща…

– Я в этом сомневаюсь, – сказал Пастух. Достал термос, поставил на приоконный стол. – Тарелку бы какую-никакую, только б чистую…