Миссис Рэдли взглянула на сидевшего напротив Джека, но тот как раз озабоченно беседовал с одним либералом, который мог также помочь защитить его место в парламенте от враждебных происков. До нее доносились обрывки фраз, свидетельствующие об озабоченности распрями между ирландскими кандидатами, которые почти наверняка сыграют свою роль, если главные партии наберут близкое число голосов. Способность сформировать правительство могла зависеть от завоевания поддержки как парнеллистов[10], так и их противников.

Эмили устала от разногласий по вопросу Гомруля, поскольку о нем спорили с тех пор, как она себя помнила и, казалось, все так же безрезультатно, хотя миссис Рэдли изучала этот предмет еще во времена ученичества в классной комнате. Поэтому она обратила свое очаровательное внимание на соседа слева, весьма важного политика, который также отказался от первого блюда.

Вторая перемена предлагала на выбор лососину или корюшку. Миссис Рэдли предпочла последнюю и на некоторое время воздержалась от разговоров.

Отклонив очередную закуску – Эмили не пожелала ни острых яиц под соусом карри, ни сладкого мяса с грибами, – она прислушалась к обсуждению, происходящему напротив нее.

– Полагаю, нам следует отнестись к нему со всей серьезностью, – говорил Обри Серраколд, чуть подавшись вперед.

Свет поблескивал в его светлых волосах, а удлиненное лицо политика исполнилось серьезной озабоченности, исключавшей любой намек на шутку. Не осталось даже следа свойственного ему ироничного обаяния.

– Ради всего святого! – протестующе воскликнул соседствующий с Эмили старейшина, и его щеки зарумянились. – Этот охламон бросил школу и с десяти лет работал на шахтах! Даже обычные шахтеры обладают более основательным здравым смыслом, чтобы представить, как он мог бы представить их интересы в парламенте, какого дурака он тут может сыграть. К тому же он потерял связь со своей родной Шотландией, и в Лондоне у него нет никаких шансов.

– Конечно, нет! – возмущенно согласился мужчина добродушно-грубоватого вида, подняв бокал вина и после легкой заминки сделав изрядный глоток. – Именно нашу партию рабочие считают своей кровной защитницей, а не некоторые новомодные группировки, собравшие сверкающих глазами фанатиков с кирками и лопатами!

– Это просто своего рода ослепление, но из-за него мы можем потерять будущее, – возразил Обри с крайней серьезностью. – Не следует легко сбрасывать со счетов Кейра Гарди. Множество рабочих оценит его смелость и решительность, узнав, каких успехов он достиг в жизни. И со всей логичностью они могут подумать, что раз он достиг столь многого для себя, то сможет помочь также преуспеть и им.

– Заберет их из шахт и посадит в парламентские кресла? – скептически произнесла дама в маково-алом платье.

– О боже! – Роуз нервно сжала пальцами бокал. – Чем же тогда мы будем топить наши камины? Вряд ли от таких должностных лиц будет хоть малейшая практическая польза.

Раздался всплеск смеха, но нарочито оживленного и громкого.

Джек улыбнулся:

– На редкость забавно, в качестве застольной шутки… но будет не так весело, если шахтеры послушают, подумают да и отдадут голоса за Гарди, исполненного страстного желания реформ, но не имеющего ни малейшего понятия об их издержках… я имею в виду реальную цену реформ для торговли и связанных с ней заработков.

– Да они не захотят и слушать его! – изящно взмахнув рукой, заявил мужчина, чье лицо обрамляли белоснежные бакенбарды, однако его пренебрежительный тон свидетельствовал, что он не воспринимает серьезности Джека Рэдли по данному вопросу. – Большинство избирателей более разумны, – добавил он, заметив сомнение на лице своего собеседника. – Помилуйте, Рэдли, голосует только половина мужчин в нашей стране! Много ли шахтеров владеют собственными домами или платят за аренду более десяти фунтов в год?