– Мужики, – Никитос неожиданно встает. Видимо, тема рыбалки себя исчерпала, – я хочу выпить за вас!

– Да ладно, брось ты, – псевдосмущенно говорю я.

– Никитос, хорош ты, садись, – вторит мне Сашка.

– Не, в натуре, мужики, я хочу выпить за вас. Как вы всех развели – это высший класс. От всех пацанов… от моих партнеров то есть, вам уважуха. Теперь если у вас какие проблемы – мы всегда поможем. Если чего – обращайтесь.

Мы дружно чокаемся и опрокидываем рюмки.

– У нас, кстати, есть проблемка. – Я пронзительно смотрю на Сашку.

– Да, точно, – говорит Сашка, вытирая рот салфеткой.

– А в чем трудности? – интересуется Никита.

– Да двух человек надо убить, – простодушно бросает Сашка.

– Да что же это? – Никитос оглядывается по сторонам и говорит приглушенным голосом: – Да что же это ты говоришь, прости господи?

– Никита, нам реально мешают два человека, – говорю я, – очень мешают.

– Да… – Никитос снова опрокидывает рюмку, – дела у вас. А че за люди? Авторитеты? Пацаны? Или так просто фраера? В бегах?

– Нет, в Москве сидят, на квартире.

– Не сбегут?

– Не должны.

– А… А то я помню, у меня случай был, еще с покойным Пашей-гномом, земля ему пухом. Был у него конфликт один…

В течение минут тридцати Никитос рассказывает в деталях, чем занимался Паша-гном, чем занимался в то время сам Никита, как они первый раз встретились и на каких уважаемых людей кто работал. Меня всегда раздражала эта особенность криминальных элементов и приблатненных чуваков часами растирать свои былинные истории про то, кто чего «контролировал» в 90-х, кто с кем был «в хороших», кто «в плохих», а кто «в ровных», превращая все в этакий эпос типа «Старшей Эдды». Кто из криминальных богов скольких завалил, у кого с кем были конфликты и какую большую роль сыграл в решении этих конфликтов рассказчик. Как правило, сам рассказчик в то время был мелкой рыбой, но за неимением свидетелей спустя годы его вчерашний статус резко возрос.

Причем об убийствах рассказывается детально, с указанием их точного количества и описанием места «стрелки». И все это обязательно перемежается лицемерными «прости господи», «царствие ему небесное», «упокой его душу», «дай ему Бог» и т. д. Каким удивительным образом сочетается в голове Никитоса «они со стрелки ровно отъехали, оставив пятерых жмуров» с «Николай Угодник, батюшка», мне не очень понятно. Внимательно выслушав все тонкости и перипетии истории Паши-гнома, я возвращаюсь к своей проблеме:

– Никит, так как с нашей проблемой?

– Да, как же быть-то? – икает Сашка.

– Мужики, – Никита обнимает нас обоих за шеи и наклоняется к нам, – мужики, давайте завтра об этом. Сегодня такой день хороший. Встретились, выпиваем за успех делов наших. А завтра ты, Сашка, подъезжай ко мне в офис, там все и решим. Выпьем?

– Выпьем, – устало соглашаюсь я. Приносят горячее. Минут пять все сосредоточенно жуют, потом Никитос откладывает приборы и говорит:

– Мужики, а я вот что хотел спросить. Все, что вы с «Зевсом» разыграли, – это же чистая подстава, так?

– Так, – киваю я.

– А то фак ве? – Саша вторит мне с набитым ртом.

– Чего? – не понимает Никитос.

– Я говорю «а то как же». – Саша наконец прожевывает.

– Во, – Никита чуть пристукивает кулаком по столу, – давайте за это выпьем.

Мы с Сашкой непонимающе переглядываемся и поднимаем стаканы.

– Ну и дальше что? – спрашиваю я Никитоса. – Развивай тему.

– А дальше вот чего. Вся эта разводка наша попала в телевизор, на радио, в газеты. В общем, везде, правильно?

И я, и Епифанов предпочитаем не втягиваться в его монолог и просто киваем головами.