Я обработала руку перекисью и взяла наждачку, чтобы зачистить проклятую занозу. Аккуратно я провела рукой по косяку. В ладонь упала иголка. Вначале я удивилась, откуда она здесь. Но за откосом иголка была не одна. Исследовав косяки и порог, я набрала восемь штук. Я не особо верю в черную магию, а тут, как кольнуло что-то.

Оно и кольнуло. Мама вечно занятая. Занимается собой, карьерой, дачей. И «на поговорить» у нее часто не хватает времени. Мы всегда смеемся, что с папой они встречаются только в отпуске.

Позвонила бабушке, рассказала. Так, мол, и так, убиралась в квартире, нашла иголки за дверным косяком. Бабушка тоже не особо верила во все это мракобесие. Она в свое время партийной была, человек советской закалки, но сказала: «Это плохо. Кто-то порчу навести хочет. Тот, кто в твою квартиру вхож». Но обо всем по порядку.

Мы с Ванькой тоже съехались еще до свадьбы, и жили четыре месяца без штампа в паспорте. Наверное, поэтому его мама относилась ко мне с некоторой долей недоверия и пренебрежения. Я слышала, как потенциальная свекровь жаловалась сыну, что соседки и родственницы осуждают наши неузаконенные отношения, ну и само собой называла меня недостойной женщиной, которая непременно облапошит его, выгонит из дома и приведет кучу любовников.

Со свекром они развелись, когда Ванька был еще маленьким.

Мы сразу сняли квартиру, и виделись редко. Но Ванькина мама не упускала возможности прикинуться смертельно больной и позвонить ему в три часа ночи, чтобы тот срочно выехал к ней, иначе он больше не увидит свою мать живой.

Мне тогда только исполнилось девятнадцать, и я была глупенькой влюбленной девочкой, ослепленной новыми отношениями, новым счастьем. И не обращала внимания на эти пустяки, как мне тогда казалось.

Перед свадьбой бабушка напутствовала меня: «Свекровь мамой зови. Ласковый теленок двух маток сосет». Когда мы поженились, я выполнила бабушкин наказ.

«Какая я тебе мама? С ума сошла?», – сказала тогда Вера Васильевна. Помню, меня, как водой холодной окатили, а потом бросили в пекло. Вот тогда-то розовые очки с меня и упали.

Правда, после свадьбы она немного успокоилась. Как-то я возвращалась домой раньше обычного. Поднялась на лифте, обвешанная пакетами со вкусняшками. Собиралась готовить том ям для Ванюшки.

Я открыла дверь, звеня ключами, бросила пакеты на банкетку. Ничего не подозревая, наклонилась развязать шнурки на кроссовках. И вдруг услышала шорох со стороны спальни. Подумала, что показалось. Я разулась и прошла в комнату. И вдруг из спальни мне навстречу бесшумно выплыла свекровь. От неожиданности я чуть ни поседела.

– Вера Васильевна, – пролепетала я, – а вы, что тут делаете?

– Здравствуй Наташа, – процедила Вера Васильевна и поджала тонкие губы. – С каких пор я должна спрашивать твоего разрешения проведать сына?

Я смутилась.

– Ваня вечером придет.

– Ты мне предлагаешь к вам по расписанию приходить? – язвительно поинтересовалась свекровь/

– Я просто не ожидала, – виновато улыбнулась я. – Пойдемте обедать.

– Спасибо, конечно, – усмехнулась Вера Васильевна.

– Пойдемте, пойдемте, – я увлекла ее на кухню.

– Ты чем посуду моешь? – брезгливо спросила свекровь, разглядывая вилку между зубчиками.

– Посудомойкой, – пошутила я.

– Ну, оно и видно, – чуть тише проговорила свекровь.

– А чем надо? – спросила я.

– Хозяйственным мылом, Наташа, – выдохнула Вера Васильевна. – Только хозяйственным мылом! Химия портит посуду и столовые приборы, неужели не понимаешь? Это во-первых. А во-вторых, химия остается на посуде!