Толпа, ожидавшая сопротивления, драки и крови соблазнителя и предполагаемого похитителя крошки Жаннет, разочарованно загудела. Но тут же сообразила, что кутёж продолжается, и у свадьбы Жаннет вот-вот начнется второй раунд.

Пешком идти не пришлось. Кто-то залихватски свистнул, народ расступился пропустив второпях украшенную цветами повозку. Плохо примотанные пеньковой веревкой цветы осыпались от каждого толчка.

Два дюжих бородатых молодца подхватили меня под руки и погрузили в свадебную телегу небрежно, как мешок с костями, и уселись рядом, зажав в тиски. Я чуть не задохнулся от исходившего от них амбре пота, перегара и капустного рассола.

— Полегче! Пшел вон! — мстительно пихнул я одного и пнул другого. — Вон! Ты нарушаешь мое личное пространство, шваль! Забыл, кто я?

Понятия не имею, кто таков этот Вилли Ганнелот, но явно не простых кровей. За простого и нищего дир Винпер, глава портового города и покровитель пиратов, не вцепился бы мертвой хваткой.

— Мы-то помним, — заржал один из охранников, — а вот ты, Вилли, похоже, забыл, кто мы. Скажи спасибо нашей сестренке, что вытащила из нас клятву не убивать тебя, когда увидим в следующий раз. Но и только. Если ты женишься на ней, конечно.

— Но учти, зятек будущий, — зашипел второй, — побить мы тебя все равно побьем. Не до смерти, это мы обещали. И твой папаша нам не помешает, и его дружба с королем. Так что, готовься.

Братья Жаннет отодвинулись, но транспорт не покинули. Один из них помог забраться невесте и усадил ее на скамью напротив.

— Трогай!

Городок, название которого я так и не удосужился узнать и запомнить (велика честь!), был так мал, что даже цветы с повозки не успели растрястись. Пара кварталов, и вот уже меня практически вносят за руки в небольшую церквушку, насквозь провонявшую ладаном, мирром и пчелиным воском. Дышать нечем.

Я немедленно начал чихать. Ничего не могу поделать — аллергия!

Пока меня тащили к алтарю, я наверняка покрылся пятнами. И уже почти ничего не видел — так сильно потекло из глаз и носа. Терпеть не могу крошечные провинциальные храмы!

— Мессир, вам плохо? — подошел ко мне священник.

Еще как плохо! Его одежда не стиралась лет сто!

Я с трудом выдохнул через опухшее горло:

— Умираю!

— Вилли! — вскрикнула невеста. — Что с тобой?

— Да притворяется он! — прорычал кто-то из близнецов-братьев Жаннет. — Уловка это, святой отец. Жените их побыстрее, да и дело с концом.

— Так нельзя! — возразил священник. — Нужно привести жениха в чувство.

— Жаннет, — я нашел и сжал руку девушки. — Отведи меня к окну и приоткрой створку. Мне нужен свежий воздух.

Она решительно цыкнула на братьев и потянула меня куда-то, я плохо видел. Но вскоре почувствовал сквозняк.

— Что с тобой, любимый? На тебе лица нет!

Если бы ты знала, как права, девушка!

— Милая, я не переношу запах кислой капусты и сивухи.

— Что? О чем ты?

— О твоих братьях. Пусть держатся подальше от меня, пока не протрезвеют. И попроси открыть все окна!

— Как скажешь, Вилли. Вот, возьми платок— она заботливо промокнула мне глаза, щеки и нос платком. —Тебе лучше?

Я отобрал кусочек ткани, высморкался и сунул в карман. Нельзя оставлять местным магам ничего от своего тела, даже пот. Проморгался. От свежего утреннего воздуха, щедро лившегося в открытое окно, действительно полегчало.

— Спасибо, милая, значительно лучше. Скажи, ты действительно любишь этого… меня?

— Больше жизни.

— Ты же меня совсем не знаешь!

— Ты прав. Настолько не знаю, что мне кажется, будто ты возмужал за эти месяцы, а твой голос… мне запомнилось, будто он был немного выше. Но это всё моя дырявая девичья память… У нас будет вся жизнь впереди, чтобы узнать друг друга, — она широко улыбнулась. Похоже, девчонка искренне верила в счастливую жизнь с негодяем. Глупая.