– Ну, вижу, что нетель.

И – тут же – к парням, хлестнул внимательным взглядом:

– Вы – вместе, что ль?

– Не…

– Лапти что – свои продаешь?

Он говорил «цто», да Михаил привык уж, не обращал внимания, того более – и сам начал на местный манер язык коверкать.

– За нетеля свово сколь хочешь? – это уже другой подошел – крестьянин, бородища лопатой. Тоже, наверное, однодворец… или смерд. Зачем такому нетель? На мясо разве что… Ну да, чуток откормить на лугах, да забить осенью.

Сговорились на несколько «белок». Миша-то торговаться не умел, брезговал… такая дешевка вышла, что даже парни-изгои – Мокша с Авдеем – удивленно эдак переглянулись, мол, что делаешь, совсем уже спятил? Хоть и нетель, а все ж, чай, корова, не кошка!

Ну, продал – и продал… Тут опять тот мужичок хитроглазый, что недавно нетеля торговал, подошел… Так, поболтать просто… Якобы. Михаил давно заметил, как он у забора стоял, приглядывался… Сбыслав ведь так и говорил – подойдет кто-нибудь обязательно! Уж не может так быть, чтобы даже и совсем пропащие люди никому не надобны были! Ничьи людишки – они многим надобны!

– Облака-тучи-от ходят, – прищурясь, мужичок посмотрел в небо. – Не было бы дождя.

– Да, дождя бы не надо – сенокос, – мотнул рыжей шевелюрой Мокша.

– Особливо плохо – у кого крыши над головой нетути, – продолжал незнакомец. – Вам-то есть, где укрыться, парни?

– Да как сказать…

– Одну корчму тут, на Лубянице, знаю. За пиво возьмут недорого. Идем? За-ради продаж ваших выпьем! Меня Ефимом кличут.

– В корчму? – ребята задумчиво переглянулись. – Ты как, Михайла?

Михаил улыбнулся:

– А чего ж? В корчму – так в корчму. Вон, и правда, дождь собирается.

Сговорились. Пошли с Ефимом. Через все Торжище многолюдное, мимо церкви Иоанна Предтечи – центра купцов-«гостей» – «Ивановского ста»…

Орали, шумели вокруг – рынок. Чем только не торговали! Разноцветными тканями, дорогой – и не очень – посудой, оружием, лубяным плетеньем, медом, скотом, замками… Некогда смотреть было – глаза разбегались.

Да, к новому знакомцу по пути один человек подошел, чем-то неуловимо на самого Ефима похожий – взгляд такой же внимательный, цепкий… Спросил что-то… Улыбнулся – как почему-то показалось Михаилу – завистливо. Дальше пошел.

– Видали мужичка? – Ефим показал на незнакомца глазами. – Держитеся от него подале, ребята!

– А что так?

– Прощелыга известный.

Прощелыга? Хм… А ты-то сам кто?

Миша ухмыльнулся – кажется, Сбыслав был прав – вербовщиков тут хватало.

Вот и сидели теперь в корчме все четверо: Ефим, парни, Михайла. Угощал Ефим – ну как же!

– Пейте, пейте, робята… Так, говорите, сироты? А ты, Миша?

– Тож в разоренье впал.

– Ничо! Ничо! – с ласковою улыбкой Ефим потрепал Михаила по плечу. – Авось, найдутся добрые люди, парни. Ну, еще по кружечке?

– Да хорошо б…

– Добро! Эй, человек… Человеце!

Вот уже и не пиво на столе. И на мед – на вкус – не очень похоже, скорей, на дешевый портвейн – такого же рода пойло.

– Чего это, Ефиме?

– Медок переваренный… Пейте, парни, – весело будет!

– Ну, разве что – для веселья… Слушай, Ефим… а тута, в этой корчме, заночевать можно?

– Ужо сыщем, где вам ночевать. Сыщем!

Ефим хохотал, подливая. Миша помотал головой – шумело уже не хуже, чем с паленой водки.

– Вы чего умеете-то? – исподволь выпытывал навязчивый доброхот. – Ну, окромя крестьянской работы…

– Я – в колокола бить могу!

– Хм… в колокола…

– А язм – охотник.

– Охотник – это уже лучше. А ты, Миша?

– Я по-разному, – Михаил улыбнулся. – И швец, и жнец, и на дуде игрец.

– А по-серьезному? – взгляд у Ефима был вовсе не пьяный, внимательный, цепкий.