Тем не менее, Маша Ковалева появилась у назначенной аудитории минута в минуту и, с облегчением скинув на пол плотно набитый библиотечными книгами рюкзак (Маша упрямо читала всю, даже категорически не рекомендованную Васей литературу), стала ждать чего-то ведомого ей одной и, похоже, не имеющего отношения к истории Украины. Во всяком случае, попытки затесаться в первую партию экзаменуемых Маша не предприняла.

Пять добровольных великомучеников скрылись за дверью. Мандраж ожидающих скакнул на десять градусов вверх, – гильотина была приведена в действие, и стоявшие в очереди на эшафот судорожно отсчитывали последние минуты перед казнью.

Девушка в короткой клетчатой юбке неожиданно больно ударила своего парня кулаком в плечо.

– Это все ты виноват! – чуть не со слезами сказала она. – Это из-за тебя я к экзамену не подготовилась. Мы же договорились, что будем всю ночь заниматься. А ты со своей любовью… Никогда подождать не можешь. Вечно нетерплячка! Если сегодня я из-за тебя экзамен не сдам, то…

– Я на тебе женюсь, – уверенно объявил нетерпеливый.

Клетчатая юбка притихла и потрясенно посмотрела на него. Тот серьезно кивнул в подтверждение нешуточности своих слов. А невольная свидетельница их хэппи-энда, скуксившись, подхватила за ручку свой рюкзак и грустно поплелась к окну в конце коридора.

Маша никогда не боялась экзаменов, и ей никто никогда не объяснялся в любви. В школе ее часто дразнили, в институте – просто не замечали в упор. Здесь она была лишь бесполым привидением, которое грустно смотрит на жизнь со стороны…

«Но именно так и должен смотреть на мир настоящий историк!» – великоразумно утешила себя она, дабы заглушить иное, крайне неразумное чувство, закопошившееся у нее под грудью при виде счастливой кульминации чужого романа.

На другом краю подоконника громко сходили с ума три неразлучные подружки их группы – Рита, Лида и Женя, – заядлые красавицы и тусовщицы. Рита даже мелькнула пару раз на страницах глянцевых журналов, повествующих о всевозможных модных мероприятиях, безгрудая Лида посещала школу моделей, Женя же была просто хорошенькой, как херувим, и столь же очаровательно шаловливой…

– Ох, чувствую, Василиса Премудрая меня уроет! – жалобно просипела Женя. – Я вчера и голову специально не мыла. Дурная примета – мыть голову перед экзаменом.

– Тут на грязной голове не проскочишь, – нервно оскалилась Лида. – Это тебе не Марковна. Та ставит «хорошо» каждой телке, которая выглядит как Леся Украинка в гробу. А наша Вася каждую дату спросит. Всю ночь, как дура, ее басни учила. Лешик мне свой конспект отксерил. Господи, и кому это сейчас надо! Кстати, – неожиданно взбодрилась она. – Вы знаете, какую он мне записку туда сунул? «Чрево твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями, два сосца твои – как два козленка…» Он, оказывается, на меня дрочит с первого курса!

Женя в ответ коротко хохотнула, – от страха ее обычно безудержный смех примерз к губам.

– Что, опять ты? – даже не разозлилась на подругу Лида. – Вечно ты со своими розыгрышами дурными! Ну на хрена?!

– Помните, – подала величественный голос Рита. – Вечером отмечаем сдачу экзамена в клубе «О-е-ей»?

– Точнее, валим его и напиваемся с горя, – уже смирилась со своей участью Женя.

– Нужно парней захватить, чтобы выпивку нам оплатили. О-о-о… А вот и наш главный змий! Кстати, ты знаешь, что я узнала? – Лида вдруг жарко зашептала что-то в уши подругам, мгновенно оказавшимся у ее рта.

Что именно, Маша не расслышала, хотя очень хотела бы.

Она жадно взглянула на вновь прибывшего и тут же, боясь, что кто-то успел расшифровать ее нелегальный взгляд, опустила глаза и принялась с подчеркнутым интересом рассматривать свои ничем не примечательные пальцы с коротко остриженными ногтями и заусеницами.