- Тебе очень больно? Можно попросить, чтобы добавили обезболивающего в капельницу.

- Лёха, шёл бы ты домой, - медленно говорит она.

- Тебе тяжело будет одной. Я знаю, как тебе помочь. Сам был в подобном состоянии.

- Мне папа уже выслал сиделку. И палату, как видишь, оплатил.

Я промолчал. Папа так папа. Пусть пока так думает. Избалованный ребёнок.

- Иди, слышишь, иди, - она со злостью выкрикивает мне в лицо ругательства, когда я склонился, чтобы потрогать её лоб. – Как ты меня бесишь. Ты достал меня уже.

- А кто у нас папа?

- Не твоё собачье дело. Я тебе всё сказала. Я птица не твоего полёта.

- Откуда тебе знать, где я летаю?

Она бесит. И тянет к ней, что за дела, сам ещё пока не разобрался.

- Да по тебе всё видно. И манеры, и говор. И причёска.

- А с причёской что уже не так? – провожу рукой по голове.

- Ах… типа лёгкая небрежность. Все приехавшие в Москву так делают. Удивляет, что подбородок чисто выбрит, - она корчится и снова стонет. - Ой, ой-ёй, как больно.

Вот зараза какая. Лежит в таком состоянии, а корчит из себя фифу московскую.

- Лежи спокойно, сейчас позову кого-нибудь, - хоть зараза, а всё равно жалко её.

Выхожу из палаты, а самого аж трясёт. Можно было признаться ей, кто я такой. Но зачем? Во-первых, это может и не помочь. С Женькой ведь ничего не вышло. Не привлекли её мои деньги. Во-вторых, зачем мне она, если ей будут нужны только мои деньги.

- Здравствуйте, - подхожу на пост. – Девушка из пятой палаты, Ольга Михайловская, просит обезболить её.

- А вы ей кто? Если не секрет, конечно, - улыбается мне кокетливо молоденькая медсестра.

Я задумался.

- Так. Мимо проходил. Решил помочь.

- Этой…

- Этой, - перебиваю её. – Даже такой, как этой, очень больно. И ей нужна помощь.

- Эй, парень. Не обижайся. Просто она всех достала тут за каких-то полчаса. А ты по доброте душевной ей помогаешь. Уже папаня её звонил. Пришлёт ей в помощь специального обученного человека. Правда, только поздно вечером. Но ты не волнуйся, у неё всё есть, что надо.

Я благодарно киваю.

- А кто у нас папа? – повторяю свой вопрос.

- Важный чувак из ГИБДД, - медсестра многозначительно поднимает палец к потолку.

- Московский?

- Да нет. Он живёт в другом городе.

- А Ольга где живёт?

- И она там же, где и папочка. В Москве у подружки гостила. А подружка отказывается приехать, потому что ей противно находиться в больнице. Запах не тот, люди разные ходят и прочее в том же духе.

- Понятно, - грустно улыбаюсь я.

- Вот такая нынче женская дружба.

- Слушай, а из какого города они?

Не может быть. Надо же, всё-таки наша встреча не случайна. Фифа живёт в нашем городе. Надо подумать, что можно сделать. Возможно, смогу Ольгу порадовать. Сделаю ещё одну попытку смягчить ледяное сердце принцессы.

Завтра я улетаю домой. Придётся сердце Сколопендры завоёвывать дистанционно. Посмотрим, милая, чья возьмёт.

Ольга

- Аааа…. Да помогите мне, наконец. Твари, вам бы только людей мучить.

Млин, где эта сиделка запропастилась. Папа такую зарплату ей платит, а она то обедает, то сыну звонит, то шляется неизвестно где. Сейчас придёт, и я её уволю.

- Ольга Юрьевна, что случилось?

- Колите мне опять то, что вчера вкололи.

- Нельзя, ваш лечащий врач запретил.

- Мне больно. Ничего не хочу слышать. Немедленно, я приказываю вам.

- Сейчас будет обход, и всё решим.

- Что решим? Я твоя хозяйка.

- Послушайте, Ольга Юрьевна, я, конечно, человек железный, но границы переходить не надо. Вам нельзя столько колоть болеутоляющих и успокаивающих препаратов. Вы спите целыми днями. А болит, потому что отходняк у вас каждый день от сильнодействующих лекарств. Пора понемногу привыкать жить без обезболивающих. У вас всё прекрасно заживает. Дренаж скоро уберут.