– Он что, рехнулся? – у Дэна срывается нервный смешок. – Точно выжил из ума перед смертью.

Лицо нотариуса суровеет.

– Держите себя в руках, Даниил Михайлович. Вы говорите о своем покойном отце. А он, уж будьте уверены, находился в здравом уме и трезвой памяти до последнего дня. Я могу это засвидетельствовать.

– Да ладно, и этот бред вы называете признаками здравого ума? – Даня смеется, но от его дерганного тона мне делается жутко. – Я же никогда не соглашусь! И буду оспаривать это псевдозавещание в суде!

– Ваше право, Даниил Михайлович, но уверяю, в таком случае вы заведомо обрекаете себя на проигрыш. Документ подлинный, и вы просто потеряете время. Лучше прислушаться к воле вашего отца.

– К чему прислушаться? – шепотом уточняю у папы. Стыдно признаваться, но, похоже, выхода у меня нет. – Я отвлеклась и прослушала то, о чем вы здесь говорили. Что случилось?

Хоть и стараюсь говорить как можно тише, надеясь получить разъяснения от отца, юрист Ярославского умудряется услышать. Улыбка на его лице делается шире.

– Ничего страшного, Софья Андреевна, все очень взволнованы, поэтому не удивительно, что вы могли прослушать. Я повторю.

Я обращаюсь в слух, на этот раз собираясь не пропустить ни слова. Но уже через несколько минут чувствую себя так, будто медленно схожу с ума. Теряю связь с действительностью, а то, что происходит, какой-то сюр. Потому что такого даже в фильмах не бывает. И уж точно не мог заявить человек, которого я считала мудрым и зравомыслящим. Особенно в отношении своего единственного ребенка.