— Ну, с нами можешь никого не бояться, — тепло улыбаюсь, — вот видишь, ты уже со мной разговариваешь. Очень прошу, обращайся на ты. Я, надеюсь, заслужил такую честь?

Лёгкое смущение и попытка спрятаться. Несмотря на раздрай в душе, изображаю самую тёплую улыбку, на которую способен, излучая во все стороны тепло. Кажется, сработало! Выглядывает из-за плеча Разиной и пытается улыбнуться. Получается плохо, но и это хлеб. Пытаюсь разрядить обстановку:

— Вот, ты же товарища майора не боишься? — с сомнением кивает.

— К Виктору Петровичу она уже привыкла, — поясняет Зухра, — всё же он частенько бывал в больнице. И то старается близко не подходить, — и прижав к себе всё же слегка трясущуюся Катю, начала успокаивать: — Всё хорошо, здесь все свои...

Стою как дурак и не могу понять, а зачем меня позвали? Но вот немного успокоившаяся Катя прояснила ситуацию:

— Я просто хотела убедиться, что не схожу с ума, — смотрит на меня доверчивым взглядом, — я видела тебя там... — показывает взглядом вверх. — Тебя и очень красивую девушку. Ты просил спасти меня... Очень сильно просил... И лишился чего-то очень ценного. Это правда?

Оп-ля... Вот это писец. Смотрю на командира, тот кивает и, сделав шаг вперёд, говорит:

— Позволь я отвечу, девочка, — а голос такой добрый и нежный, как поцелуй матери. Катюша улыбается, и даже забывает отшатнуться. — Ты видела незримое, находясь между жизнью и смертью, ты преступила грань и вернулась. А, Егор, действительно заплатил очень большую цену, за твою жизнь. Да и та девушка тоже, хотя и меньшую, спасая тебя. Так что нет у тебя права бояться нас. Понимаешь?

Взгляд девушки становится каким-то... Не знаю, но страха в них нет. Опасение — да. Меня не удивляют таланты командира, о его способности вводить в транс давно известно. В это время слегка расслабившаяся Катя кивает:

— Да. Я думала, что схожу с ума. А оказывается, что нет.

— Помни, ты среди друзей, — Руслан подаёт руку, — пойдём, я провожу тебя в самолёт.

Девушка бездумно отпускает руку Зухры и вкладывает свою маленькую ладошку в широкую, мозолистую ладонь Руслана. Её защитница делает попытку удержать её, но это чисто рефлекторное движение. Останавливаю, слегка коснувшись плеча:

— Не надо. Поверь, он знает что делает.

— Да, — поддерживает майор, — сейчас проводит в самолёт. Потом сядешь рядом, а на месте, с ней профессионалы будут работать. Пока же пусть он проведёт её мимо такого большого количества мужчин.

В её глазах всё ещё сомнение и стремление защитить... Нет не от нас, от себя самой от собственных страхов. Зухра всё ещё не понимает, что у Кати начинается новая жизнь. И возможно, что её лечением займутся настолько крутые специалисты... Как выразился Руслан: отмороженные на всю голову. Хм... А вот почему Всеславу нельзя, а им можно? Хотя с чего это я решил, что они будут её лечить? Ох. Всё в голове перемешалось. Ну да ладно, пора грузиться.

Долгий перелёт на самолёте, затем сутки ожидания и два вертолёта, приняв на борт нашу дружную компанию, летят куда-то вдаль. Если быть честным, ожидал какой-нибудь подлянки от капитана: на вроде десантирования с низко летящего вертолёта в сугроб и пешего перебега до места прибывания. Но всё же выяснилось, что хоть у Рогожина и ярко выраженные садистские наклонности, дураком он не является. Ведь выживать в снегах он нас не учил? А на улице ни много, ни мало — минус тридцать. Поморозились бы все на фиг. Ой, что-то мне мысль, про выживание в снегах, не нравится. Не упустит он такую возможность. Вот почему я папу не слушался? Сидел бы сейчас в джакузи, и в ус не дул. Нет ведь! У меня характер! А теперь придётся, беречь организм от обмораживания. Хотя бы самые ценные его части. Так что готовь, Егорка, тёплые трусы...