— Обещай, что будешь писать мне каждую свободную минутку, — сказала, хлюпая носом.

— Обещаю, ты от меня устанешь. Береги себя, Уля. Не заставляй меня волноваться. Договорились?

Так хотелось позлить его. Но нет, не стану нервировать его еще больше.

Андрей буквально вдавил меня в себя.

— Буду самой приличной Белоснежкой.

— Неприличную Белоснежку побереги для дня рождения. Я буду ей очень рад после долгой разлуки.

Андрей решил добавить нотки юмора в грустную картину. По-доброму разозлилась и ударила его ладонью по груди, прыснув от смеха. Пошляк.

— Ты тоже храни себя для меня.

Пристально посмотрела в его глаза.

— Обещаю приехать не целованным.

Важно кивнул и по-мальчишески улыбнулся.

Андрей нежно прошел языком по моим губам, углубил поцелуй. Мы целовались как ненормальные, казалось, еще чуть-чуть — и он съест меня. И он это может, я точно знаю.

Объявили посадку. Неужели уже все, ему пора идти?

При взгляде на уходящего Андрея сердце сжималось. Разве можно так влюбиться, ведь прошло совсем мало времени. Казалось, мы видим друг друга насквозь. Я раньше думала, невозможно понимать друг друга без слов. И только с Алмазом осознала, что может быть хорошо, когда просто рядом. Не разговаривая, чувствовать, понимать друг друга. Я буду его ждать.

Вся неделя пролетела как в тумане. Я не отрывалась от учебников. Забаррикадировалась в комнате и только иногда выходила поесть. Остался последний экзамен, последний рывок. Андрей не обманул, писал мне часто, отправлял фотоотчеты. Меня радовали его приподнятое настроение и рабочий настрой, хотелось ему соответствовать, не ударить в грязь лицом. Чтобы он мной гордился.

Я стояла возле аудитории и не видела Аню. Блин, где же она?

Понимаю, конечно, понедельник — день тяжелый, к тому же вчера мы поздно разъехались, был день рождения шестилетнего Вани и суперкрутая тематическая вечеринка «Мадагаскар».

Детей было больше двадцати, мы были выжаты, сил не осталось вообще. Единственное, на что меня хватило, — это принять душ.

Предчувствие у меня не очень. Набрала Ане — не берет. Блин, может, в метро, не слышит?

Позвонила еще и еще, наверное, после седьмого звонка мне ответил…

О боже-е-е… совершенно сонный голос Ани.

От досады закусила губу, она забыла. Твою мать, она забыла про экзамен.

— Аня, умоляю, скажи, что ты сейчас в метро, — умоляюще попросила ее.

— Уля, какое нахрен метро, я сплю. У тебя что-то важное?

Говорила она очень воинственным, рассерженным голосом. Еще бы, Аня терпеть не может, когда ее отрывают от подушки.

— Да нет, Ань, у нас сейчас экзамен у Ивана Станиславовича. Так, мелочи жизни. Вот, решила тебе набрать.

— Чего-о-о? — услышала ор в трубку. — Бля-я-я-я, твою ж мать, какое сегодня число? Какое число? — орала очень взволнованная Анька. Услышала голос бабушки, Софии Леоновны.

— Ты чего разоралась, дурная? Сегодня двадцать третье июня, день твоего последнего экза… бляха-муха, я разбудить тебя забыла.

— Уля, прикрой меня, умоляю, я постараюсь не опоздать, но, если что, не выпускай его из аудитории.

Услышала, как что-то упало, кажется, Анька с кровати, потом снова грохот, и все это под причитания Софии Леоновны.

— Я сделаю все, что смогу. Давай поторапливайся.

Сидя с билетом, я ужасно нервничала, успеет ли Аня приехать. И если нет, что мне сделать, как задержать Ивана Станиславовича?

И тут мы услышали стук, протиснулась голова. Е-мое… Анька, твою ж мать, ты забыла умыться после праздничной вечеринки. Прикрыла глаза, и смех и грех, как говорится.

Чтобы вы понимали, она кое-как причесала волосы, похоже, что даже не расческой, а, скорее всего, руками на бегу и собрала их в высокий пучок. Они прядями выбивались из резинки в разные стороны, а лицо… У нее раскрас «короля лемуров». Я руками закрыла лицо, не могла на это смотреть.