Мамы не было.

Как и дедушки.

Мальчик нахмурился. Неужели они пошли ставить теплицу без него? Странно конечно, но стоило проверить. Арди, схватив шляпу с прибитого рядом со шкафом гвоздя, заменявшего крючок, выбежал на улицу.

Холодный, осенний ветер тут же забрался ему под рубашку и лизнул шею, заставляя все тело покрыться мурашками. Серые облака ползли с высоких пиков Алькады. Их тени тягучими кляксами укрывали постепенно желтеющий ковер высоких трав. Кроны деревьев все тише и тише шелестели, теряя свои, как говорил дедушка – “летние перья”.

Арди почувствовал знакомый запах и улыбнулся. Он повернул голову в сторону и увидел высокого, плечистого мужчину. В коричневой, кожаной куртке, в высоких сапогах, местами потертых, а кое-где и несколько раз починенных, в плотном жилете и с извечной кобурой у правого бедра. Он сидел на ступенях дома и курил трубку.

Мальчик часто спрашивал у отца, зачем тот вдыхает этот горький и едкий дым, на что тот отвечал:

– Главное, не повторяй моих ошибок, когда вырастешь.

Голос отца, глубокий и звонкий, как и всегда подействовал на Арди успокаивающе. Он подошел поближе, сел рядом и уперся головой в предплечье Гектора. Он ощущал себя так же, как и когда сидел в роще, прислонившись спиной к высокому дубу. Такому, что не сломишь ни ураганом, ни, даже, молнией.

– А где все остальные? – чуть погодя спросил мальчик.

Отец вытащил трубку изо рта и указал ею на подножие горы.

– Там, – ответил он.

Арди опять нахмурился.

– Что они там делают? Мама ведь не спускается в поселок.

Ветер задул чуть сильнее и холоднее, но мальчик не обращал на это внимание. Он сидел, свесив ноги на следующую ступеньку и слушал шелест деревьев. Как и учил дедушка, он пытался услышать их разговоры, но все, что мог различить, это легкое шуршание в вышине и тонкий скрип качающихся стволов.

– Им пришлось, – ответил отец, выдыхая облако серого дыма. Мама постоянно напоминала Гектору, чтобы тот даже не думал курить в доме. – Твоя мама сейчас снимает комнату в салуне у Миссис Бэйрег. Она хорошая женщина. Потеряла мужа, когда они переселялись сюда с востока.

– Но зачем маме там комната?

Отец, словно не слыша вопросов, продолжал говорить, но делал это как-то сухо, монотонно, без эмоций.

– Твой дедушка устроился барменом в том же салуне. Не думаю, что он сможет долго проработать. Он всегда имел сложные отношения с алкоголем. Но пока не подрастет Эртан, у Шайи не будет возможности подрабатывать. Только если прачкой. Но не переживай, они справятся.

Все те же, что и прежде, липкие, холодные пальцы начали ползти по ногами мальчика. Они поднимались все выше и проникали все глубже, пока опять не дотянулись до сердца, заставляя пропускать удар за ударом.

– Папа?

Что-то горячее обожгло щеку мальчика. Он дотронулся до лица и увидел на пальцах соленые капли.

– Я не хотел уходить, Ардан, – очередное облако дыма потянулось к небу, превращаясь там в большую, серую тучу. Ветер шквалом обрушился на крышу дома, пробежался по лугу и заставил волны на реке подняться белой пеной. – Но что случилось, то случилось.

– Пап, я не понимаю…

– Поймешь, – перебил Гектор. – Потом. Не сейчас. Сейчас важно, чтобы ты понял другое, Ардан. Понял, что тебе надо жить. И понять, что эту самую жизнь, кроме тебя самого, никто не сохранит и не сбережет. Никто, кроме тебя, не позаботиться о Шайи и Эртане. Никто, кроме тебя, не позаботиться и о тебе самом, Ардан. Тебе надо стать сильным. Ради твоих мамы и брата. Ради себя.

Мальчик вдруг понял, что его так беспокоило. Все это время, он не мог вспомнить, как оказался в постели, что делал прошлым вечером и почему от отца пахнет не только дымом, но и горячим железом.