Знала и Алиса…

Арди, повернувшись к оперативникам, заметил, как те держат в руках сигнальные медальоны.

– Милар…

– Знаю, – процедил капитан, после чего глубоко, почти так, что пальцы обжег, затянулся. Затем, как паровоз, выдохнул целое облако дыма и, затушив о подошву то, что осталось от разом скуренной сигареты, хриплым, кашляющем голосом, произнес: – Идем, напарник.

И они пошли.

Их туфли шуршали по мокрой мостовой, а пальто трепыхались на ветру, напоминая звуками крылья встревоженных птиц, пытавшихся скрыться от тех охотников, что ходят тропами среди облаков.

Арди был без плаща. Распоряжением Второй Канцелярии, при исполнении обязанностей дознавателя, его избавили от необходимости носить какой-либо атрибут регалий, будь то погоны, плащ или официальная лицензия. Достаточно лишь удостоверения дознавателя Второй Канцелярии.

Что, само по себе, являлось лучшим маркером принадлежности к силовым структурам, потому как лишь их маги ходили по городу без регалий. Иными словами – плащ и звезды все равно надеть придется, но не сейчас. Потому как в прошлом инциденте погоны хоть и уцелели, а вот плащ…

Арди вздохнул.

Он всеми силами пытался отвлечься от того, что их ждало.

Пытался.

Но не мог.

Милар открыл двери, и они оказались в просторном холле. Как и всегда, по левую руку от входа висели почтовые ящики, по правую лестница и первые квартиры. Только в данном случае, учитывая, что дом не строился изначально под квартиры, от входа налево и направо уходили рукава длинных коридоров, в недрах которых так же имелись двери.

Видимо когда-то давно здание еще не выкупили под цели жилого заселения, здесь, в офисах и кабинетах, работали люди. Стучали печатными машинками, звенели каблуками, шуршали бумагами и обязательно громко разговаривали, обсуждая важные дела и задачи.

Именно так себе представлял офисы компаний Арди, никогда там, собственно, не бывавший.

А теперь тишина. Тишина, разбавляемая едва слышным шорохом, когда туфли погружались в жесткий, почти хрустящий ворс ковров, которыми тут, как и везде, застелили пол. Так проще, чем постоянно бороться с сезонной грязью, приносимой жильцами на подошвах.

Вместе с Миларом они поднялись на третий этаж и прошли по коридору в западное крыло, свернув на перекрестке вглубь дома. Окна Ровневой, видимо, выходили на противоположную от канала сторону.

А жаль.

Вид красивый.

Какие глупые мысли, учитывая обстоятельства…

Они подошли ко входу. Самой обычной, ничем непримечательной двери из простой породы лиственницы, покрашенной столь же просто, алой краской и покрытой, когда-то, лаком. Теперь уже немного облупившемся, но с явными следами ремонта. На двери, как на страницах книги, остались следы прошлого. Когда-то давно её поставили здесь те, кому имелось дело до своего домашнего гнезда.

За дверью ухаживали, подновляли лак в тех местах, где требовалось, порой подкрашивали. Затем наступили годы, когда к ней относились спустя рукава. Забыли и забросили, из-за чего краска вспенилась, лак облупился. А еще через некоторое время принялись чинить.

Милар вздохнул, отряхнулся как пес, после чего расстегнул кобуру и, не доставая револьвера, потянул ручку на себя.

Не заперто.

Они прошли в коридор. Чистый и светлый. С маленькой прихожей в виде стульчика, вешалки, приколоченной к стене и полочкой для обуви.

– Разувайтесь, – донеслось, судя по звукам, из кухни. – Чаем напою.

Милар с Арданом переглянулись и, синхронно, развязали шнурки на туфлях и оставили те в прихожей. Обули заношенные, подъеденные молью тапочки и прошли через холл. Попутно юноша успел разглядеть маленькую гостиную со столом и диваном, а еще спальню – планировка квартиры позволяла из коридора увидеть почти всю квартиру.