Как только наклоняюсь, чтобы проверить, дышит ли девчушка, она с булькающим кашлем распахивает глаза и растерянно глядит на меня.

― Дяденька, ― произносит дрожащим голоском, ― а где я?

У бедовой матери бедовая дочь. Они друг друга стоят!

8. Глава 7

ВЕРА

Машка уснула, а я так и не могу отойти от нее. Нужно переодеться и ступать в особняк, чтобы начать работу, но как заставить себя шевелиться ― ума не приложу. Сижу у дочки в ногах истуканом, боясь отвести от малышки взгляд. 

Перепугала она меня до чертиков. Я чуть сердечный приступ не словила. Меня выдернуло из сна тревожное ощущение, что что-то не в порядке. И разыгравшееся подсознательное переживание, как выяснилось, возникло не напрасно. Манька никогда лунатизмом не страдала, а тут…

Даже думать не хочу, что бы стало, не появись рядом с ней господин Каррас. Я, конечно, бесконечно ему благодарна. На радостях за спасение Машки бросилась чужому мужчине на шею, осыпая безостановочным и сумбурным потоком благодарностей. Разобрал ли он что-то из этого словесного безобразия, не знаю… но самого Александра немного потряхивало, что даже ничего колкого в ответ не сказал. Просто развернулся и ушел.

Я нашла их у бассейна, а дальше ― пустота. На меня будто опустился свинцовый вязкий туман и уволок в бессознательность.

Я смаргиваю слезу, берусь занемелыми пальцами за край Машкиного одеяла и лучше укрываю ее. Выхожу из детской комнаты со щемящей болью за грудиной и растущим в геометрической прогрессии чувством вины перед дочкой. Я не должна оставлять ее одну после того, как она едва не утонула.

Не должна… но выбора нет.

Постараюсь чаще заглядывать к ней. Лишь бы пережить этот день.

А он назло тянется, как вечность. Усталость и беспокойство превращают минуты ― в часы. Все валится из рук. На кухне надолго не задерживаюсь. Меня посылают в другую часть особняка после того, как я разбиваю пару тарелок. Их стоимость будет вычтена из будущей зарплаты, но эта неудача не идет ни в какое сравнение с рвением к Машке. Я выдумываю предлоги, чтобы отлучиться и прокрасться к ней во флигель. Даже находя ее в кроватке в обнимку со снеками и любимой игрушкой, читающей детскую книжку, я не успокаиваюсь.

― Мам, ― с деловитым вздохом Машка захлопывает сборник рассказов про животных с красочными иллюстрациями, ― ну я же в порядке! Хватит бегать туда-сюда!

― Прости-прости, ― быстренько целую ее в лоб, заодно проверяя, не повышена ли температура. Все-таки вода в бассейне была холодной. ― Больше не буду.

― В гости заходил дядя, ― делится дочка, хрумкая небольшую мисочку сухариков со вкусом сметаны и лука.

― Дядя? ― подбирая игрушки с пола, я замираю. ― Какой дядя?

― Который меня спас.

Господин Каррас? Разве он не уехал на работу?

― Что дядя хотел?

― Спрашивал, как у меня дела, ― Маша пожимает плечами. ― Он принес тортик. Очень-очень вкусный. Извини, ― смотрит на меня щенячьими глазками, быстро-быстро хлопая ресничками. ― Я тебе не оставила…

И еще на сухарики налегает. Обжорка.

― Не переживай, ― я растерянно улыбаюсь дочке, раздумывая над очередным приступом доброты своего начальника. ― Машуль, помнишь, мы с тобой говорили о том, что нельзя разговаривать с малознакомыми людьми и тем более впускать их домой?

― Но, мамуль, он у себя дома, а мы в гостях. 

Туше.

― Я понимаю, малышка.

― И он не заходил. Подарил мне тортик и ушел. Мамочка, он мне нравится. Он добрый и хороший.

― Потому что угостил тортом?

― Ага.

Так дело не пойдет.

― Доченька, пообещай, что в мое отсутствие не будешь никому открывать дверь. Договорились?