– Сифилис у этого «чуда», – сказал как-то Костян.

Что такое сифилис, никто из нас не знал, но мы все покивали на слова Костяна.

– Надо, вообще, в вашу «двадцатку» завалиться толпой и набуцкать всех, – сказал Рома.

Ясен пень, что никто из наших пацанов в мою и Бажова школу «буцкать» никого не пошел. Это был не наш район, не наш двор, и набуцкали бы там, скорее всего, Рому и всю его банду.

Про Бажова и в моей школе тоже ходили разные слухи. Одним из таких слухов, даже не слухом, а настоящей историей было то, что Колян Бажов, когда учился в седьмом классе, организовал что-то вроде секты. Говорили, что он «заарканил» пару старших из школы и с десяток малышей-пятиклассников и они собирались в канализации рядом со школой. Прямо так, да. Открывали люк, спускались в канализацию и сидели в ней. Там было сухо и не воняло. Что именно секта Бажова делала в этой канализации, никто толком не знал, а участники молчали. Лишь один мой дружок разболтал, что они там поклонялись богам.

– Каким богам? – спросил я.

– Сету и Митре.

– Это кто? И как поклонялись?

– Этого не могу рассказать, – отвечал мой друган. – Но чтобы попасть к нам, надо принести клятву на ноже и бумаге.

– Да?

– Да. Колян держит нож, на него он натыкает бумажку с какими-то словами и поджигает ее. Затем он передает нож новому пацану, и тот должен произнести слова и рукой затушить бумагу до того, как она догорит совсем. А потом эту бумажку надо скомкать, положить ее себе на ладонь и опять поджечь. Бумага должна полностью догореть на ладони, и тогда ты считаешься принятым в секту Сета.

– Не больно?

– Очень больно. Ожог потом оставался о-го-го какой! Меня, знаешь, как за него мама ругала. Но это было испытание. Если боль выдержишь и сожжешь бумагу на руке, значит, пацан ты надежный.

Помню, когда я пересказал эту историю Струковым, они оба фыркнули и произнесли что-то вроде:

– Параша какая! Ну Бажов и паскуда!

А мне стало интересно. Я учился тогда в третьем классе и пытался вступить в эту «бажовскую секту». Даже как-то подошел прямо просить Коляна меня к себе взять, но Бажов отказался и сказал, что я еще слишком маленький и, вообще, из «Пиратского городка» он никого не берет. Боялся, наверное, что наши потом за меня ему настучат между ушей.

А через пару дней после моей просьбы случился взрыв. В той самой канализации, где собирались «бажовцы». Говорят, там накопился какой-то газ, и, когда секта зажгла свои свечи или бумажки, там «хлопнуло». Все участники были целы и выбрались из канализации сами, но на хлопок и дым сбежалось полшколы. Так секта Бажова и перестала собираться. Об их месте узнало слишком много людей, а самому Коляну досталось от завуча и директора. Но все это было давно.

Я вспомнил Коляна Бажова потому, что он мне сегодня повстречался, когда я шел в наш магазин «Юбилейный». Бажов был целый и невредимый, как ни странно. Он вышел из «Юбилейного» и пошел в свой «Мадрид». И еще я увидел Дрона и хотел его обойти. Но он меня уже засек.

– Эй, салага, айда сюда, – крикнул Дрон, и я подошел.

– Купи сигарет, а? – сказал он.

Дрон снова выглядел очень обдолбанным. Но одежда сегодня его была почище, и от него ничем не пахло. Наверное, заходил домой, и там его успели помыть.

– Дай денег − куплю, – ответил я Дрону.

– Да купи на свои, чего ты?

– Нету. Вот мелочь только, – я рукой зачерпнул в кармане шорт мелкие монеты и показал их Дрону на ладони. Бумажная десятка осталась лежать в том же кармане.

– А если обыщу, салага?

– Обыщи, – ответил я.

Я знал, что если уверенно о чем-то сказать, то тебе поверят. Дрон тоже поверил и обыскивать меня не стал. У нас так умел делать каждый малыш. Еще бы! Если будешь сопли жевать, то у тебя так все деньги отберут, причем не отберут, а типа возьмут в долг и пообещают при случае сразу отдать. Но ни разу такого еще не было, чтобы старшие возвращали деньги малышам. А напомнишь про долг, так старшие разом тебе по рогам дадут за недоверие. Сказал, старший вернет, значит, когда-нибудь вернет, чего тут переспрашивать?!