– Эх, Маркуша! – выдохнули старшие. – Дрищ какой, а?! А как получил-то хорошо! В челюсть. Прямым. Вон и кровь пошла.

Я промокнул рот и нос ладонью и посмотрел на нее. Да, кровь. Проигрыш вдвойне. Я встал и посмотрел на Арсена. Тот уже вышел с ринга и снял перчатки. Вид у него был недовольный и растерянный. Малыши все хлопали его по плечам.

– Эй, Артак-партак, – позвал его Рома. – Со мной потом будешь драться, когда малыши отдерутся. Последний бой наш будет.

– Я – Арсен. Так драка же закончилась? – сказал он.

– А у нас до последнего, – ответил кто-то из малышей за Рому.

– Да, надо же узнать чемпиона двора, – добавил еще кто-то.

Я нарвал листьев и вытер кровь из носа. Текло несильно, но нельзя приходить домой с кровищей на лице.

– Слушай, ну нормально ты, – ко мне подошел Санек и дружески двинул меня кулаком по спине. – Он просто старше и выше. Будь вы одинаковые, то еще непонятно, кто бы кого. А вообще, удар хороший у Арсена вышел, да.

Как ни странно, от такого утешения Санька мне полегчало. Я, конечно, «провалился» на глазах у всего нашего двора, но Арсен действительно был взрослее меня на год, а это у нас имело значение. Он был почти старший. Да и не позор это. У нас так каждое лето кого-то в боксе укладывают. Все с разбитыми носами ходили. Даже Санек ходил. Даже Рома и Костян в прошлом году получили пару раз по роже.

А бокс продолжался. Дрались старшие, потом дрались младшие. У младших в финал вышли Санек и Жирик, а у старших − Таксист и еще какой-то пацан. Рома не дрался.

Жирик дрался отчаянно, как в последний раз. Он за три раунда разломал себе четыре перчатки, но Санек его все равно опрокинул. У старших победил Таксист, но только потому, что его соперник расцарапал себе руку о Таксистову цепочку на шее. Пошла кровь, и Таксист победил. Думаю, в следующий раз Таксист наденет пятнадцать цепочек.

У нас остались пять целых, но продавленных и покоцанных перчаток и последний бой. На ринг шагнул Рома и кивнул Арсену. Они оба напялили перчатки и ринулись вперед друг на друга. Точнее, ринулся только Рома: он лупил Арсена что было сил − с размаха, не защищаясь, да так, что от пенопласта отлетали куски. Арсен атаковать не успевал: слишком часто на него сыпались удары. Он закрывался как мог, отступал, то и дело получал по голове и в живот. Рома хоть и был наркоманом, но драться умел.

К третьему раунду и Рома, и Арсен покрылись потом. Рома продолжал лупить, а Арсен продолжал стоять. Выйдя после перерыва на четвертый раунд, Рома крикнул:

– Новые правила: ногами можно.

Почти сразу он пнул Арсена под колено. Арсен такого не ожидал: его нога подогнулась, он сморщился и опустил руки. Рома ударил Арсена в лицо сначала левой рукой, потом правой. Одна из его перчаток треснула, но он успел еще стукнуть дважды, прежде чем Арсен осел на асфальт.

Рома сбросил перчатки, сплюнул и победно вышел с ринга. Потом оглянулся на Арсена и сказал:

– Сказал же: ногами можно. Мы так делаем иногда в четвертом раунде.

Арсен помотал головой. Представляю, как у него там сейчас шумело. Его нос кровоточил, а по щекам текли слезы. Он не плакал и не всхлипывал, но слезы все равно текли.

– Это нечестно. Урод драный, – сказал Арсен и поднялся на ноги.

Рома дернулся было добить, но старшие успели его подхватить и удержать.

– Триста рублей, сука нерусская. До вторника, – крикнул Рома. – И ты, Маркушка, гондон мелкий, – добавил он мне, еще раз сплюнул и дал старшакам утащить себя от ринга.

Все начали расходиться. Меня позвала мама в окно, и я тоже побрел в сторону дома. Арсен подошел ко мне и сказал, что не хотел со мной драться. Я пожал плечами и двинул домой. Хотел или не хотел − что мне от этого теперь.