Марк большим пальцем правой руки потыкал в каменные плиты, которыми был выложен двор.

Адриан оглушительно расхохотался. Его поддержал Целер и Антонин, даже дед, до той поры оторопело следивший за внуком, выдавил улыбку. Император присел на корточки, взял мальчика за плечо.

– Во-первых, племянник[9], повелитель никому и ничем не обязан, – объяснил он. – Во-вторых, императору не к лицу выносить поспешные решения. Прежде всего, ему необходимо научиться всегда докапываться до истины – это его первейшая обязанность. Если в расследовании проступка обнаружились новые обстоятельства, принцепс имеет право взять свое слово назад. Посему я прощаю тебя.

Адриан с некоторым усилием выпрямился, осмелевший Марк глянул на него.

– Когда станешь правителем, – усмехнулся император, – вспомни, первый урок, как следует властвовать, преподал тебе Адриан.

– Но я не хочу быть правителем. Я люблю играть в мяч, люблю смотреть, как дерутся перепела.

Адриан пожал плечами.

– Быть или не быть правителем, сие от нас не зависит. Задумайся, племянник, каково мне было стать императором после божественного Траяна? Что касается перепелов? – император поиграл бровями. – Это пустое… Я знаю воспитателя, который быстро отучит тебя от подобных глупостей.

После встречи на вилле о Марке заговорили. Адриан назвал его не Вер, но Вериссим[10], и среди римлян покатилась шутка: «В такие годы, а уже вериссим! Что же с ним дальше будет?» Кто-то из проницательных остроумцев добавлял при этом: «А с нами?»

Через неделю по распоряжению Адриана Марку было даровано право получить коня от государства. Следом к мальчику был приставлен наставник из греков. Звали его Диогнет, по профессии он был художник. Тоже по-варварски бородат, кутался в хламиду, был несуетен и немногословен. Диогнет сразу сразил Марка неверием в колдунов, заклинателей, изгонятелей злых духов, отвращением к гладиаторским боям и убийству на арене римских цирков диких животных, а также равнодушием к разведению боевых перепелов.

– Стоит ли, – спросил Диогнет ученика, – заставлять птиц биться друг с другом, когда в их природе кормиться в поле и высиживать птенцов? Что касается гладиаторов, скажу так – если уж сражаться, то за что-то более ценное, чем за приз или премию.

– Что же тогда представляет наибольшую ценность? – заинтересовался Марк. – Я так понимаю, что это и не богатство, и не слава?

– Ты правильно понял, – одобрительно кивнул грек. – Наибольшая ценность – это ты сам. О ком же еще заботиться человеку, как не о самом себе?

– Как же мне заботиться о самом себе? – спросил Марк.

– О, это целая наука! – выговорил Диогнет с каким-то даже восхищением. – О том рассуждали великие мудрецы, такие, как Зенон, Клеанф, Хрисипп и, конечно, Эпиктет.

– С чего же начинается эта удивительная наука? – нетерпеливо воскликнул мальчик.

– С того, чтобы научиться довольствоваться необходимым. Спать на грубом ложе, на звериной шкуре и покрываться звериной шкурой. Этого вполне достаточно для здорового сна. Попробуй несколько дней питаться самой дешевой пищей, носить самую грубую одежду, потом сам удивишься: «Так вот чего я боялся?» Потерпи всего лишь три или четыре дня, но так, чтобы это не казалось тебе забавой. В полной мере проникнись муками тех, кто вынужден жить подобным образом. Тогда, поверь, Марк, ты убедишься, что можешь спокойно насытиться на гроши. Ты поймешь, что для обретения счастья не нужна удача, а для спокойствия – поддержка судьбы.

То, что требуется для удовлетворения необходимого, судьба дает, даже не глядя в твою сторону. Только не воображай, будто при этом ты совершаешь что-то героическое. Так живут тысячи и тысячи рабов, бедняков, крестьян и подмастерьев. Взгляни на это с той точки зрения, что ты делаешь это добровольно, и тебе будет также легко терпеть это постоянно. Ты спокойнее будешь жить в богатстве, если будешь знать, что вовсе не так уж тяжко существовать в бедности.