Для Марии это стало лучшей новостью за последнее время. Мрачные ночные мысли были забыты, и она твердо решила не растрачивать свою жалость на эту порочную женщину, которая столько лет отбрасывала зловещую тень на ее жизнь. Мария ответила Шапюи, что ей хотелось бы, чтобы он способствовал процедуре развода, а не тормозил ее.
Надеюсь, Вы будете продвигать это дело с помощью мастера Кромвеля, а также остальных наших друзей и сумеете избавить моего отца-короля от угрызений совести и обеспечить успех госпоже Сеймур. Меня ни капли не волнует, имеются ли у него законные наследники или нет, так же как не волнуют и все обиды, нанесенные мне или моей матери-королеве, ибо во славу Господа и во имя милосердия я от чистого сердца прощаю всех.
И действительно, единственное, что сейчас волновало Марию, – это как избавиться от Ведьмы.
Мария невольно задавала себе вопрос, как воспринял эти события отец. Шапюи сообщал, что отец стал затворником и никого не принимает. Однако еще раньше, в тот самый день, когда арестовали Анну, король ясно дал понять, что считает ее способной на убийство. А когда Генри Фицрой пришел пожелать королю доброй ночи, тот обнял его, разрыдался и сказал, что Генри и его сестра Мария должны быть благодарны Господу за то, что Он спас их от этой проклятой и мстительной шлюхи, пытавшейся отравить их обоих.
Уединившись в своей комнате, Мария смаковала каждое слово письма. Теперь она проводила здесь столько времени, сколько хотела, так как хорошо понимала, что придворные боялись хоть чем-то ее оскорбить. Даже леди Брайан, которая только что вернулась с Елизаветой из Гринвича, стала менее откровенной. Похоже, все опасались тяжких последствий, если Мария вернет себе милость короля. Что, скорее всего, было недалеко от истины. Шапюи писал:
Госпожа Сеймур является Вашим истинным другом. Когда король нанес ей визит в доме ее брата сэра Эдварда Сеймура, она сказала его милости, что когда станет королевой, то надеется увидеть Ваше Высочество законной наследницей. А когда его милость заявил, что ей лучше озаботиться продвижением детей, которые у них родятся, она ответила, что действительно думает о них, но также и о душевном спокойствии его величества, поскольку, если он не восстановит по отношению к Вам справедливость, англичане будут недовольны.
У Марии радостно забилось сердце. Узнав, что Ведьму будут судить, она не могла скрыть своего ликования. Ведь теперь светлое будущее становилось все более реальным.
Елизавета оставалась в счастливом неведении, не подозревая о тучах, нависших над ее совсем еще юной жизнью. Она звонко смеялась, обыграв Марию в кегли, и с радостным визгом убегала от старшей сестры, гонявшейся за ней по саду. Их забавы прервал гонец от Шапюи, который с поклоном вручил Марии письмо. На заостренном личике Елизаветы появилось выражение живого любопытства.
– А что это такое? – спросила она.
– Письмо от друга, – ответила Мария.
Положив письмо в карман, она продолжила игру, предчувствуя, что послание не сулит Елизавете ничего хорошего. И дело не в том, что она станет слишком сильно скучать по матери, ведь малышка ее почти не знала. Ведьма особо не баловала дочь своими визитами, а Елизавету редко вызывали к королевскому двору. Марии оставалось только молиться, чтобы леди Брайан не разлучили с ее подопечной: старая няня стала для девочки больше матерью, чем Анна.
Приговорена к сожжению на костре или отсечению головы, по воле короля.
Мария судорожно вздохнула. Она не сомневалась, что Анну признают виновной, и тем не менее эта новость ее потрясла. Марии казалось, все закончится разводом – разводом и ссылкой. В истории Англии еще не было случая, чтобы королеву приговорили к смерти. Анна, конечно, не была законной королевой, но парламент как-никак признал ее таковой. И вот теперь ее объявили предательницей. Она, естественно, заслуживала смерти, причем не только за прелюбодеяние, инцест и умысел убить короля, в чем ее обвиняли. Она хотела погубить Марию и ее бедную матушку тоже. Будь на то воля Анны, их приговорили бы к такой же жестокой смерти, что сейчас и ее саму. И, кроме того, она была еретичкой, заразившей короля и все королевство подрывными идеями. Что ж, возможно, Ведьму стоит сжечь на костре. Именно такое наказание закон требовал для еретиков. Нет, Мария не испытывала к ней ни капли жалости. Анна сама напросилась.