В голову внезапно пришла мысль, что побег будет лучшим способом помочь матери. Если она, Мария, сумеет убежать из Хатфилда и добраться до порта, то там можно будет сесть на корабль, направляющийся во владения императора, где она окажется в более выигрышном положении для борьбы за свои права. Карл непременно поддержит ее, в этом она не сомневалась. Мария отнюдь не желала, чтобы император пошел войной на короля – боже упаси! – однако угроза войны может вразумить отца и заставить его согласиться с решением папы.

Впрочем, подобная перспектива выглядела весьма пугающей. Мария могла представить самые различные способы побега из Хатфилда, но понятия не имела, как добраться до побережья, находившегося далеко отсюда. У нее не было денег, да и вообще, женщина, путешествующая в одиночестве, подвергала себя большой опасности. Может, ей посодействует мессир Шапюи?

Однако сперва следовало выяснить, что думает о ее плане мать. Мария написала короткое письмо, запечатала его и попросила леди Брайан передать это послание через своего сына мессиру Шапюи, который наверняка найдет способ переправить письмо королеве.

Во дворце в Хатфилде царило необычное оживление, поскольку прошел слух о том, что король собирается навестить принцессу. У Марии екнуло сердце. Она понимала: появись у нее шанс встретиться с отцом лицом к лицу, он сразу поймет, насколько она несчастна, и их отношения наладятся. И не важно, что леди Шелдон приказала ей во время визита не выходить из своей комнаты. Неповиновение вошло у Марии в привычку, и никто не сможет помешать ей увидеться с отцом.

Но отец так и не приехал. Придворные, одетые во все лучшее, ждали все утро до тех пор, пока Елизавета, лежавшая в парадной колыбели в расшитых золотом пеленках, не принялась вопить во все горло.

От ее криков у Марии разболелась голова. Морально готовая к конфронтации, после того как она своевольно покинет свою комнату, в преддверии встречи с отцом Мария тряслась от ужаса.

– Он уже не приедет. Нам нужно ее покормить, – взяв ребенка на руки, вздохнула леди Брайан.

– Он все еще может приехать, – возразила Мария с тоской в голосе.

Леди Брайан окинула ее пристальным взглядом:

– Нет. Тогда он не успеет после визита сюда вернуться ко двору.

И Мария с упавшим сердцем поняла, что няня права.

В конце той недели, когда Елизавету уложили для дневного сна и в детской стало тихо, Мария с леди Брайан занялись вышиванием чепчиков для их подопечной.

– Не понимаю, почему отец все-таки не приехал, – сказала Мария.

– Я знаю почему. Я снова получила весточку от Фрэнсиса. Похоже, королева не хочет, чтобы его милость встречался с вами, и она очень рассердилась, когда он заявил, что все равно это сделает. Фрэнсис говорит, она страшно осерчала, а так как она снова носит под сердцем ребенка, король постарался ее умилостивить.

Носит под сердцем ребенка? Мария этого не знала, и у нее внутри все похолодело. А что, если Ведьма на сей раз родит сына?

– Фрэнсис сказал мне, что, когда его милость покинул двор, чтобы поехать сюда, ее милость сразу отправила за ним мастера Кромвеля, поручив ему отговорить его милость от встречи с вами.

Мария улыбнулась. Итак, Ведьма тоже знала, что, стоит королю встретиться со своей опальной дочерью, его любовь к ней победит все возникшие между ними разногласия. Немудрено, что Ведьма встревожилась. И когда несколько дней спустя снова объявили, что король едет в Хатфилд, Мария решила, что отец твердо намерен с ней встретиться.

Однако леди Шелтон получила специальные приказы, и Марию, несмотря на все ее протесты, задолго до приезда короля заперли на чердаке прямо под крышей дворца. На чердаке было душно и пыльно, сваленную в углу старую мебель опутала паутина. Зато перед окном имелся маленький балкончик, выходящий во внутренний двор. Двери на балкон были заперты, но замок оказался ржавым, и Мария прикинула: если сломать замок, то она сможет выйти на балкон и поприветствовать отца, когда тот прибудет сюда. И тогда он непременно потребует, чтобы к нему привели дочь.