Катька качнула головой. Лео тем временем перевел дух и, пока зал хлопал, обвел глазами первые ряды, точнее, столики. Не сразу почему-то он обнаружил Катьку. Может быть, не ожидал, что она сидит так близко. А когда увидел, то улыбнулся – широко, радостно.

– Удивительная у него улыбка. Сердечная, искренняя… Я тебя понимаю, – сказала я Катьке.

Та, светясь, взглянула на меня.

– Интересно, его родители в зале? Отца почему-то не вижу.

– Он на балконе, – негромко сказала Катька. – Один сидит, кажется, сбоку, потом посмотришь.

– Да ладно, что мне на него смотреть…

Лео сыграл еще два произведения, те же самые, что и месяц назад во Дворце. Так же волновался. Мне опять показалось в двух-трех местах, что он не попал на какие-то ноты. Но, возможно, я просто мало понимаю в том, как нужно играть на маримбе. Волшебный звук маримбы наполнял небольшой зал: словно переливчатые колокольчики, нежные и звонкие, с упругим, плотным и определенным тембром. Даже если Лео от волнения где-то попал мимо клавиш, это не испортило общего звучания. Публика принимала его восторженно. Я догадывалась, что часть зрителей знали мальчика с детства и пришли посмотреть, как стал играть тот малыш, который так трогательно стучал в тарелки в большом духовом оркестре, когда ему было всего девять лет. Мы теперь тоже смотрели на Лео уже совсем другими глазами.

Конец ознакомительного фрагмента.