– Нет, конечно, – с самым ангельским лицом отвечаю ему.

Поздно, Щладкий, про тебя все читатели узнали ещё пару дней назад.

Разглядываю наше селфи. Какой бы ни была бурной моя фантазия, такого мужа себе представить не могла. Мы настоящие инь и янь. Я говорю, нет, буквально выстреливаю слова, как пулеметной очередью, а потом ещё долго обдумываю, правильно ли сказала. Часто теряю контроль громкости. Про таких, как я, говорят, что трудно вывести из себя, но загнать обратно уже невозможно. А Стас – домашний Конфуций. Конечно, он тоже бывает суров и зол, но никогда не теряет самообладания. Поражаюсь, как ему это удаётся. Я экстраверт, по крайней мере на 55%. Перевес небольшой, поэтому хотя бы один час в день мне нужен для подзарядки наедине с собой. Стас – интроверт на 80%, т.е. самый типичный представитель этого вида. Я с пшеничного цвета кудряшками до плеч, пользуюсь самым светлым оттенком пудры, типичная русская Алёнушка. Стас рядом, тридцатидвухлетний, чуть смуглый, идеальный мальчик-краш фанаток корейских дорам. Мне нравится его детская дурашливость: любознательный, обожает всякие игрушки-головоломки, недавно с диким восторгом купил майку, на которой в темноте проявляется светящийся рисунок.

Знаете, есть совершенно дурацкий тест, который определяет черты характера человека лишь по тому, какой сок тот предпочитает. И вроде крайне глупо, но ведь совпадает. Так вот, я люблю яблочный сок, а Стас – клубничный. Фанатов яблочного сока больше всего на земном шаре, потому мой выбор неоригинальный, безопасный, консервативный. А тех, кто предпочитает клубничный сок, тест признаёт эстетами, которым нравится всё новое и прекрасное.

Помню, как бабушка сморозила глупость на нашей свадьбе и рассказала подслушанный детский разговор. Мы со старшим братом гостили у неё дома в пригороде. Мне было восемь, брату – двенадцать. Перед сном болтали. Я тогда впервые по-детски влюбилась в соседского мальчика, Виталика. Начала расспрашивать Костю, брата, какой он представляет свою будущую жену. И на удивление, он ответил, описал девушку – точную копию нашей мамы – рыжеволосую, сероглазую, которая часто шутит и умеет печь вкусные пироги. И я, и брат пошли в отца, и внешностью (светло-карие глаза, почти блондинистые волосы, острые носы), и характером. И даже обилием волос на теле. Честно, я замучилась бриться дважды в день: утром и вечером. Дорожка волос вниз от пупка, пять волосков между грудей регулярно встречаются с пинцетом, а ноги – с бритвой. Вот она расплата за густые брови, пушистые ресницы и копну безумных кудряшек на голове. Даже Стас менее «шерстяной», чем я. И храплю по ночам, как папа. Обидно и стыдно.

В том детском признании я рассказала брату, что мечтаю о высоченном брюнете с голубыми глазами. Ни одного совпадения со Стасом. А бабушка зачем-то в шутку упомянула об этом в своем свадебном тосте.

Зато в моем муже был таинственный X-фактор, который невероятно влек меня к нему. На самом деле мне сложно рассуждать о мужской красоте, нет собственных мерок для неё, нет насмотренности, как нынче модно говорить. Не привыкла разглядывать незнакомцев. И когда Лиза, пока ещё свободная барышня, обращает моё внимание на так называемых «горячих красавчиков» на улице, я не могу понять её восхищения. Самые обычные мужчины.

Мне важны не столько визуальные черты, сколько что-то невидимое, едва уловимое: аромат одеколона, голос, манера смеяться, то, как я чувствую себя рядом с этим мужчиной, его повседневный словарь, температура рук, крепость рукопожатия и даже ткань одежды на нём. Именно поэтому у меня нет любимых актеров-мужчин.