Валерия и правда подозревали в убийстве жены. Предпосылок хватало. Супруги уже какое-то время состояли в разводе. Олеся зарабатывала гораздо больше бывшего мужа, имела много поклонников. Конечно же, это не нравилось Валерию, но никаких улик и доказательств против него так и не было обнаружено. Просто Олеся Коломейцева однажды вышла из квартиры и больше не вернулась.

В дело были подшиты фотографии обоих супругов. Юрий увидел ничем не примечательные лица людей немного за тридцать. Олеся была круглолицей, с длинными светлыми волосами. Валерий мог похвастать лишь изрытой оспинами физиономией, жидкими блеклыми волосами и большими залысинами надо лбом. Судя по его досье, до ареста он тоже работал журналистом, писал статьи для какой-то заштатной газетенки. Но дела у него явно шли хуже, чем у жены.

Олеся зарабатывала на сплетнях, слухах, скандальной хронике для бульварной прессы, и платили за это очень хорошо. Валерия, по его собственному признанию, это сильно раздражало. Низкая самооценка? Зависть к более успешной супруге? Видно, за эту гипотезу и ухватились те, кто расследовал ее исчезновение, но так ничего и не смогли доказать.

Вскоре Андрей остановил машину у серой пятиэтажки. Сверившись с адресом, указанным в деле, Карамзин и Чехлыстов вышли из машины и направились к подъезду. К счастью, входная дверь была приоткрыта.

Они поднялись на пятый этаж и удивленно уставились на почерневшую от сажи дверь квартиры Коломейцевых, крест-накрест заколоченную грубыми нестругаными досками.

– Ничего себе! – Юрий Карамзин подошел к двери и настороженно принюхался. Запах гари буквально сшибал с ног. – Пожар. Причем случился совсем недавно.

По стене от двери до потолка тянулась широкая черная полоса сажи. Андрей аккуратно подергал ручку двери, она ходила ходуном. Косяк был расщеплен, да и замок явно сломан, поэтому дверь и заколотили досками. На ладони Чехлыстова остались черные следы.

На лестничной площадке было еще три квартиры. Карамзин по очереди нажал кнопки звонков каждой, но ему никто не открыл. Пол у порога квартиры Коломейцевых покрывали мутные пятна засохшей грязи, на которых виднелись многочисленные отпечатки чьих-то ботинок.