Красная рубашка и белые штаны из атласа подчеркивали сильное, натренированное тело молодого мужчины. Он нес миску с кусочками спелой, сочной дыни и разными фруктами сиреневых, лазурных и изумрудных оттенков, названия которым Алия не знала.

Мужчина выпрямился, посмотрел на главаря, а когда тот кивнул, вышел из шатра.

– Угощайся! – тепло произнес Орлиный глаз и указал рукой на угощения. Алия старалась вести себя сдержанно, не накинуться на еду, села на колени и взяла в руки кусок прожаренного, с кусочками жира, мяса. Сок стекал по пальцам, откусив кусок Алия даже замычала от удовольствия. Столовыми приборами кочевники не пользовались, а потому есть пришлось руками.

На данный момент ее не беспокоило, что ест тушеную капусту, перец и помидор без вилки совершенно неудобно, и все же она смаковала все с такой жадностью, словно дикарка. Спелая, сочная дыня пришлась после сытного ужина как раз кстати, а вот на остальные фрукты ее уже не хватило. Она все еще ощущала во рту сладкий вкус дыни, как глаза стали против воли закрываться. Алия пыталась перебороть себя, помнила о своем желании найти особняк Тахмины, и все равно провалилась в сон.

Очнувшись, первое время Алия приходила в себя. Но когда осознала, что находится в шатре, встрепенулась, как выброшенная на берег рыба, желающая поскорее очутиться в воде, села и огляделась по сторонам. Мысли путались, перед глазами плыло, во рту ощущался горько-кислый привкус, давала о себе знать и тошнота. «Неужели во вчерашнюю еду что-то подмешали?» – пришла в голову тревожная мысль.

В шатре не обнаружилось ни свечей, ничего либо еще, говорящее о присутствии Орлиного глаза или других кочевников. Даже грязная посуда исчезла. Ощупав ладонями голову, Алия обнаружила, что гребень исчез. Случайно где-то обронила?

Она вышла на улицу, и осознание произошедшего больно ударило ее по самолюбию. Кочевники ушли, судя по отсутствующим шатрам и палаткам, прихватив то, что принадлежало ей. Подмешали что-то в мясо и дыню, а вероятно, и в остальные фрукты, которые она не стала есть, из-за чего мгновенно отключилась, а затем украли гребень, собрались и скрылись с места преступления.

Все остальное осталось при ней. Собственно, рисунок Арвин оказался в кармашке платья, а кроме гребня воровать у нее нечего. Украшение на ней было единственной ценностью, и то Алия даже не подозревала об этом, пока Арвин не указала на это. Даже в Миньер можно купить очень красивые головные уборы и аксессуары практически за бесценок, вот Алия и решила, что этому гребню грош цена.

От горькой печали и вопиющей досады, что все произошло именно так, Алия прикусила губу до крови. Она не любила когда обманывают, присваивают себе чужое, поступают нечестно. Сама никогда в жизни ничего не крала, старалась жить по совести и сейчас чувствовала себя так, будто ей нанесли смертельный удар и рана кровоточила, ныла, истязала, поглощала все живое в ней, забирала крупицы воздуха. Зажмурившись, девушка почувствовала, как по щекам стекает влага.

«По сути, гребень не принадлежал мне по праву. Это собственность Мирюэль», – пыталась себя успокоить Алия и все же прекрасно понимала, что с тех пор, как хозяйка гостевого дома вручила ей гребень со словами, что ее прекрасным рыжим волосам он подойдет куда лучше, чем ее коротким темным редким прядям, приняла этот жест как подарок.

Тогда, в доме Арвин, Алия собиралась с ним распрощаться и даже отдала ведьме, чтобы рассчитаться за услугу, поскольку у нее с собой ничего не было из ценного, кроме этого украшения, но сейчас стало обидно, что у нее украли гребень. Возможно, если бы у нее попросили украшение, Алия отдала бы его без лишних вопросов, но проворачивать подобное за ее спиной и против ее воли? На это невозможно закрыть глаза. И все же воры уже давным-давно ушли, а догонять их в планы девушки не входило.