Хорошо бы это случилось до моего приезда.

— Кого-нибудь? — переспросил я, мгновенно офигев от услышанного. — Замечательно!

Дело было не в Ольке.

— Не бери на свой счет, Оль. Просто я херею от этого.

— Раис, мне жаль.

А уж мне-то как жаль, что я остался с младенцем на руках без помощи тех, кто действительно разбирается в этом. Ника уже не вернется. Среди ее родственников только алкаши, которым я не доверил бы даже уборку улицы перед домом. Рафкат – тем более. Оттуда не возвращаются. Оттуда шлют благодать тем, кто еще жив. Вновь я спрашиваю себя: почему эти двое выбрали в опекуны именно меня? Неужели не было среди их друзей и родственников кого-то, кто бы понимал в детях чуть больше, чем ничего? Почему они не выбрали Ренату? У нее трое детей…

— Юлия Анатольевна, я буду дома в течение часа. Агентство обещало прислать няньку через два-три часа. Но все может случиться раньше. Так что дождитесь ее. Хо…

Дальше произошло нечто неожиданное, но от того не менее невообразимое. Голос бейбиситера вдруг отдалился, а там и вовсе пропал. Мигающие точки огней смазались, превратившись в разноцветные линии. Раздался визг тормозов. В салоне запахло стершимися об асфальт покрышками. В лицо и грудь ударила подушка безопасности, заставив задохнуться и выйти из себя одновременно.

— Ты попал, мужик! — крикнули откуда-то справа, заставив дернуться в самом первом желании дать в морду.

Это было первое, что я услышал, когда оказался на улице, сжав в ладони связку ключей. Желание дать в морду оказалось неожиданным, но не менее реальным и правильным. Показалось, что кто-то должен ответить всенепременно за весь трэш в моей жизни.

— Вляпался! — продолжал подсмеиваться мужик, то отходя, то приближаясь к кучке народа, окружившей кого-то. — Миллионы не помогут!

Сизая дымка, огни «авариек» и невесть откуда набежавшая толпа зевак раздражали, мешая разобраться, что же произошло на самом деле.

— Слышишь?!

— Ага. Уймись.

Я подошел к мужикам, а когда они расступились, вступил в центр и посмотрел на того, кого они окружили, и сердце ухнуло в пустоту.

Это была женщина. Беременная, мать ее, женщина! С животом, что глобус из планетария!

Она часто-часто дышала, придерживая живот одной рукой. Другой она опиралась об асфальт, то пытаясь оттолкнуться и встать, то протягивая ее перед собой.

— Мне нужно в клинику. Она недалеко. Пожалуйста! Я жду ребенка. Отведите меня! Она тут, недалеко! Слышите?!

Перемазанная в чем-то овуляшка начала повторяться, переводя взгляд с одного на другого, а потом вновь замолчала с исказившимся от боли лицом.

Это напомнило мне сцену из какого-то старого фильма. Там тоже так смотрели и вели себя, потому что нельзя было ничего поделать.

Стало не по себе. Это чувство мигом забыто, вытиснившись жаром злости.

— Что стоим? Что смотрим? Кого ждем?

— Скорую ждем. Молись, чтобы она дождалась их. Иначе…

Не слушая очевидцев, я присел перед девчонкой, но вовсе не для того, чтобы успокоить или спросить, как она чувствует себя, а для того, чтобы взять на руки, подняться и направиться обратно к машине.

— Рассказывай, где твоя клиника! — скомандовал, зацепившись пальцами за ручку пассажирского сидения. Я уже потянул ее на себя и чуть не потерял равновесие от взбрыкнувшей на руках ноши.

— Не на машине! — закричала она, вцепившись в лацканы моего пиджака. — Не на машине!

Ткань под ее пальцами затрещала, заставив меня посмотреть на нее.

— Пожалуйста! — взмолилась женщина, даже не подумав о том, чтобы ослабить захват. — Так будет дольше, а она там!

Она мотнула подбородком перед собой и наконец отпустила меня, чтобы продублировать путь рукой.