Решив не пререкаться, я осторожно выбираюсь из салона и топаю следом за Маратом. Он открывает передо мной двери клиники, придерживает, спрашивает, не тяжело ли нести ребенка. Лично я к такому отношению со стороны мужчин вообще не привыкла, поэтому глазею на него, как на сумасшедшего. Я когда в город переезжала, тащила две огромных сумки в руках и еще через плечо спортивная висела, битком набитая одеждой. Мне тогда-то никто в автобусе место из мужчин не уступил, а тут один из них вдруг беспокоится, что с малышом тяжело стоять. Грустно, что для меня такое отношение в диковинку…

Пока я отмалчиваюсь, Марат времени не теряет. Он обращается к сидящей за ресепшеном девушке-администратору и просит позвать детского врача, потому что у ребенка температура. Вежливо улыбнувшись, девушка говорит мне, что я пока могу присесть и что к педиатру пригласят через минутку. Я, снова молча, опускаюсь на краешек дивана, стоящего вдоль стены.

- Нам нужно поговорить, - говорит Марат, остановившись рядом.

Вскидываю на него глаза и смотрю снизу вверх. Он большой, как скала, подавляет своей аурой, а еще… спокойный. Я даже не знаю, что и думать. То ли он так вымотался, что после нахождения своего ребенка наконец спокойно выдохнул и мыслит рациональнее чем я, не паникуя от болезни Платона, то ли… ему просто все равно. Но ведь до этого он вполне эмоционально реагировал, переживал даже, кажется.

- Ребенка не отдам. Я вам не верю. – Говорю твердо. – Сначала покажите паспорт, а то пойду в полицию. У меня… друзья на местном канале работают, я им уже рассказала о ребенке, если что-то случится, они знаете, какую бучу поднимут! В главный офис раструбят, в программы во все, в прокуратуру пойдут!

Лгу и глазом не моргаю. Эх, видела бы меня сейчас моя кристально-честная мама, она бы в обморок упала. Но, как говорится, современные проблемы требуют современных решений. Никаких козырей, кроме этого вранья, у меня и нет.

Марат закатывает глаза на мою тираду.

- Я уже понял, что ты очень недоверчивая и очень бдительная.

- И очень отважная, - добавляю я зачем-то.

Мужчина вскидывает бровь иронично и я, смутившись, оправдываюсь:

- Вы сами так сказали.

Меньше всего я ожидаю, что Марат внезапно слабо улыбнется. Устало потерев переносицу, он кивает:

- Верно. Ты очень отважная и храбрая. И я это очень ценю. Если бы не эти твои качества, неизвестно, что бы случилось с Платоном. Но сейчас, пожалуйста, просто отдай его врачу, чтобы он полностью обследовал моего сына, без скандалов и криков. А потом мы обсудим остальное. Ладно?

Как раз в этот момент из кабинета выходит медсестра, приглашает пройти за ней. Я перевожу взгляд с нее на возвышающегося надо мной Марата и, помедлив, киваю:

- Ладно. Но имейте в виду…

- Да-да-да, паспорт, я помню. Девушка, пожалуйста, обследуйте моего сына полностью, я подойду к ресепшену через десять минут.

Я на всякий случай прожигаю мужчину таким грозным взглядом, на какой только способна. Пусть знает, что я не шучу. Мне ведь ничего не нужно, просто убедиться, что с Платоном будет все хорошо. Как только это пойму, сразу исчезну. Иначе ведь мне потом совесть спать спокойно не даст!

Поднявшись, я осторожно передаю на руки медсестре Платошу, но все равно не могу унять тревогу, когда его уносят. Сердце не на месте. Хочется пойти следом, но едва я делаю шаг в сторону, куда унесли ребенка, как Марат останавливает меня, удерживая за руку.

- Нам нужно поговорить, - напоминает он, - мы как раз успеем, пока Платона осматривают.

- О чем еще? – удивляюсь я искренне.