«Дежавю, — мелькнуло у нее в голове. — Вчера Пятая с претензиями. Сегодня кто? Второй? Первый? Удружил же его величество с оглаской приговора, тьфу, приказа. Теперь каждая собака считает своим долгом высказать свое «фи» выскочке-ассаре».

— Я не жадная, — пожала она плечами, — бери, если хочешь.

— Что? — не догнал здоровяк, делая шаг и нависая, давя мышечным авторитетом.

Юля уткнулась взглядом в загорелую грудь, виднеющуюся под расстегнутой рубашкой.

— Восьмое место. Ты же на него претендуешь?

О! В желтых глазах шок и неверие. А нечего себя вести как тупой варвар.

— Ах ты! — выдохнул он, широкая ладонь легла на горло девушки, сдавливая. Глаза полыхнули ненавистью.

— Юль, а можно я этот набор возьму наставникам показать? Ой! — раздался грохот.

Верзила поморщился, горло отпустил, а потом — Юля не поверила глазам — превратился в доброго Санту с потрясающе открытой улыбкой.

— Мелкий, — обернулся он, делая шаг и оказываясь рядом, присел на корточки, — как вымахал-то. Я тебя вот таким, — он едва развел руки, — запомнил. Только орать и гадить мог.

Совенок смотрел с сомнением, но страха не испытывал, попав под очарование верзилы. А тот развел руки шире и пригласил:

— Обними уже брата, малой.

И Совенок доверился, обвил ручками бычью шею, заставив Юлю испытать острый приступ ревности, которого она, впрочем, тут же устыдилась. И вообще, братьев у Аля пять, а ассара — одна.

— Что это тут у тебя? — нагнулся мужчина к раскрывшейся коробке.

— Ой, меня ждут, — вспомнил Аль и тут же похвастался: — Знаешь, кто у меня в наставниках? Сам Ирлан, вот!

— Ну и попал ты, малой, как рыба в сети. С тебя живьем кожу снимать будут, — протянул мужчина, добавляя: — Но Ирлан свое дело знает. Так что держись, малой, и учись лучше. Ты же один из нас!

— Я — Столп, — гордо выпятил грудь Шестой, и Юля покачала головой — недели не прошло, а самоуверенность зашкаливает.

— А это что? — вдруг напрягся незваный гость, поднимая с пола пластиковую пробирку, выпавшую из раскрывшейся коробки. Совенок замялся, забыв чужое слово.

— Пробирка, — подсказала Юля и напомнила: — Альгар, тебя ждут.

— Вот оно как, — тихо заметил верзила, и у девушки мурашки побежали по коже, неожиданно стало страшно. Мужчина медленно поднялся, закрывая собой проход, поднял с пола коробку.

— Идем, малой, провожу. — И ушел, оставляя Юлю в злой растерянности.

— Ты знал! И потому не дал свернуть девчонке шею!

Третий вздохнул, оторвался от весьма интересного отчета и поднял взгляд на старшего брата.

— Конкретнее, Ларс, — ответил он раздраженно. Отчет, как любимая женщина, требовал внимания, а тут Второй со своими детскими претензиями — ай-ай-ай, друга напоили. По тому другу сохли с десяток тюрем на побережье, мечтая увидеть у себя в камере. И если бы не близкое соседство с такийцами, вынуждающее поддерживать худой мир, Харт с удовольствием возглавил бы список жаждущих арестовать Фаррая.

— Ах, конкретнее, — оскалился Второй, отбросил стул от стола, сел, вытянув ноги, всем видом демонстрируя, что младший нарывается. — Ты с самого начала знал, что девчонка рвется стать шестой матерью и залезть в постель нашего отца. Знал, что она споила моего друга, но решил спрятать ее от меня.

Харт поморщился. Ларс всегда отличался несдержанностью — не зря говорили, что у воздушников в голове ветер. Вот и сейчас он с пылом повторял чьи-то слова вместо того, чтобы включить мозги. Похоже, кто-то из семейки успел подсуетиться, знатно переврав правду. Разделил два приказа, предав огласке лишь один — самый скандальный. Кому интересна ассара? А вот мать Столпа — другое дело. Какой простор для слухов и зависти. И начали с тех, кто не был на ужине в честь Шестого и не в курсе появления ассары. Придется отложить все дела и заниматься вплотную длинными языками. Опять ассара, и снова проблемы.