На этом они с его величеством и расстались. Юля — в растрепанных из-за клятвы чувствах, Рельгар — с видом удачно сходившего на шопинг и взявшего два холодильника по цене одного.

Мысль, что она для его величества — двойная скидка на холодильник, погрузила девушку в глубокую задумчивость. Появилась мысль просить повышения зарплаты, ежеквартальный бонус и страховку от назойливости принцев.

Она настолько задумалась, что пропустила появление рядом Третьего. Его высочество с силой толкнул водяной шар с усатой рыбешкой, и та, возмущенно раскрывая губастый рот, усвистала вбок, по пути сбив пятерку шаров с товарками. Броуновское рыбье движение на практике. Мимо пронеслось что-то черное, колючее, пузом кверху. Во взгляде отчетливо читалась ненависть к двуногим.

— Любимое развлечение детства, — поделился Харт, наблюдая, как его «кегля» сбила еще двоих. Рыбы явно знали, что их ждет, потому как, лихорадочно шевеля хвостами, ринулись прятаться в фонтан.

Юля не удержалась, толкнула шар с серебристой толстухой. Та понеслась, раскручиваясь и задевая все вокруг.

— Семь — отличный результат, — похвалил ее Харт, проследил, как последние неудачники скрываются в фонтане, и посерьезнел. — Так зачем я вам понадобился? Решили чистосердечно во всем сознаться?

У Юли было время обдумать разговор, вот только чистосердечное раскаяние в списках аргументов не значилось. Но не будешь же открыто разочаровывать человека, к которому собираешься обратиться с просьбой.

— И в чем конкретно вы хотите, чтобы я созналась? — спросила она осторожно.

Третий расхохотался.

— Вы неподражаемы, — признался он, отсмеявшись, и добавил: — Нет, Юля, помогать я вам не стану, как и выпытывать, зачем вам понадобился калкалос. Расскажете сами, когда захотите. — И во взгляде его высочества мелькнул азарт.

То есть Третий решил придерживаться тактики мягкого подчинения. Сами, все сами, госпожа ассара. И в постель, и с признаниями.

— Не поверю, что вам не доложили, — не поддалась она на мягкость. И вообще, как показала практика, самые опасные во дворце — безмолвные. Последнее время у нее складывалось ощущение, что вся ее жизнь — как на витрине, даже когда она якобы одна. И страстно хотелось, как в анекдоте, сойти с ума и начать хлопать в ладоши, отпугивая... нет, не крокодилов, а невидимок.

— И правильно, — вздохнул мужчина, — мой человек упорствует в том, что у вас было желание покататься, и ничего более. Только вот незадача, — он потер подбородок, глянул искоса, — калкалосы никогда не катают на себе.

— Простите, не знала, — пожала плечами Юля. Зря, наверное, она упорствует. Харту наверняка доложат о ее просьбе и о камнях. А сложить два и два... Но внутри до сих пор жгло от обиды на Второго и его десять дней, а потому помогать высочеству она не собиралась, как и отвечать на вопросы, не связанные с Совенком. Ее личная жизнь есть личная, и нечего отдельным товарищам в нее свой длинный нос совать.

Третий подарил свой фирменный инквизиторский взгляд, от которого зашевелилась совесть, но после была послана гулять ко Второму.

— Вернемся к вашей просьбе.

«Вернемся», — кивнула Юля.

— Я бы хотела, чтобы вы не увольняли мастера Рохаса.

— Вот как! — вскинул брови Харт, попытался уловить подоплеку, потом поморщился и спросил: — Могу уточнить причину?

Юля вздохнула и решила быть честной.

— Он — единственный, кто отнесся ко мне с пониманием.

— То есть пошел у вас на поводу, — разозлился его высочество. Третий сложил руки на груди, глядя хмуро и неодобрительно, точно она хедхантер1 и лучшего сотрудника у него переманивает.