Кухарка сдулась, прикусила губу, а после цыкнула на одного из мальчишек-поварят:

– Подай госпоже поднос, недоросль. Не донесет же.

И отвернулась. А я, пользуясь возможностью, тут же нагребла вкуснятины. Имею право: сегодня и мой день тоже. Всем, правда, плевать, но что поделать, что поделать. Я забочусь о себе сама – и это не так плохо!

Все свое богатство я унесла на чердак, где надежно спрятала в покосившийся буфет. И, прежде чем надежно припечатать все магией, ухватила две шоколадные конфеты и чашку. Что-то мне подсказывает, что сегодня все пойдет не так, как обычно.

Устроившись на подоконнике, я принялась ждать. Нонна Шавье не освободится еще несколько часов: шутка ли – благословить каждого входящего, а после и весь дом? Затем отдохнуть и встречать гостей вместе с хозяйкой праздника!

– Сидишь? – холодный голос сестры вырвал меня из раздумий.

– Сижу, – я лениво повернулась к ней, – с днем рождения, Кики.

– Не называй меня так, – резко произнесла сестра. – Каково это – быть изгоем в своей семье, м-м-м?

Я пожала плечами:

– Неприятно, но терпимо. Каково это – быть Предназначенной Дракону?

– Очень приятно, очень.

– Я видела, как лазурный дракон нес по небу золотую клетку, – я прижалась щекой к холодному стеклу, – ты уж напиши, какого цвета будет твой хозяин. А то пролетишь над нами, а мы и не узнаем.

– Тебе-то что, – зло процедила сестра, – ты будешь на фабрике горбатиться, головы не поднимешь.

– Стерпится-слюбится, – равнодушно бросила я.

– О нет, не стерпится, – протянула сестра, – он тебя не простит.

Я удивленно посмотрела на Кики.

– Он меня?!

– Ты так его обсуждала с подружками, так высмеивала, – с удовольствием произнесла сестра. – Сначала привечала, а после при подружках высмеяла его чувства. Выбросила на помойку ожерелье, что он тебе подарил…

– Ты…

– А ты думала, что я не забуду твою попытку украсть у меня счастье? – оскалилась Кики. – Ты пыталась забрать у меня метку!

– Да не пыталась я!

– В ту ночь, когда ты получила свой ожог, я горела заживо, – зашипела сестра, – мать с отцом удерживали меня магией, а я видела, как тает рисунок на моей руке. Ты хотела испортить мою жизнь и не смогла. А я – смогла. Потому что кто-то из нас полноценный человек, а кто-то лишь ненужная деталь, запасная.

– Шордаг любил меня или тебя в моем платье? – заинтересовалась я. – И что чувствовала ты, когда он ухаживал за тобой-мной? Уж я-то помню, что тебе нельзя было на ярмарку ходить. И в Академию тебя не отпустили, чтобы дракону достался не пользованный товар.

Кики взмахнула рукой, собираясь отвесить мне пощечину, и тут же замерла: я вырастила ледяной щит.

– Только посмей, сестричка. Мне плевать на очередное наказание. Я больше не жду от родителей ни любви, ни понимания. Поедешь к своему дракону с переломанными руками, ясно?

– Шордаг тебе за все отомстит.

– А вот и нет, – я усмехнулась, – а вот и нет. Теперь, когда я знаю правду, я смогу все повернуть так, как мне надо.

«Точнее, смогла бы. Наврать мужчине с три короба, что меня родители заставили так сказать о нем, или придумать что-то поинтереснее, повиниться, сказать, что все понимаю и больше не рассчитываю на его любовь, но… Не хочу. Не могу», – подумала я.

Однако же и этот вариант со счетов сбрасывать не стоит. Придется действовать очень быстро, едва лишь Кики покинет дом, как я… Вдох-выдох, Фике, вдох-выдох, что-то ты сегодня выбиваешься из образа смирившейся мышки. Спрячем ледяные колючки и забудем обо всем. Тем более что все, что можно было сделать, сделано, и теперь остается лишь ждать.