– Она для меня и так родная, – отвечаю ему и врач захлопывает дверь, разделяя нас друг от друга куском металла.

9. Глава 9

Въезжая во двор старенькой многоэтажки, увидел возле нужного мне подъезда скорую помощь. В груди что-то зашевелилось неприятное, липкое… а уже спустя секунду я понял что это – страх.

– Ром, давай паркуйся уже. Какое-то у меня нехорошее предчувствие. 

Роман припарковался возле подъезда. Выйдя из машины, покосился в кабину скорой, врачи не торопились на вызов. Я облегченно выдохнул. Значит ничего срочного. 

Через ступеньку поднялся на нужный этаж, потому как в этой помойке в лифт даже заходить было страшно. Не то чтобы в нем ехать на пятый этаж.

Останавливаюсь возле двери, за которой предположительно находиться моя дочка и только поднимаю руку чтоб позвонить, как дверь резко распахивается и я вижу на пороге… 

Нет, я конечно по разному представлял себе девушку, которая купила у бомжей мою девочку. Да и девушка, которая носит бабкин платок у меня никак не ассоциировалась с этой... пигалицей, что стояла и пялилась на меня затравленно снизу вверх.

Глаза огромные карие вылупила на меня  и слова сказать не может. Боится. 

Значит все верно не ошибся я. Дочка здесь.

— Я пришел за своей дочерью, — голос от напряжения становится низким, грубым.

Девчонка стоит и  с места пошевелиться не может. 

Тогда двигаю ее в сторону, прохожу в коридор.

— Здесь нет вашей дочери. О чем вы? — пигалица подает голос, да такой звонкий, что в ушах зазвенело. 

Нервничает, –  понял я.

— То есть, это не ты купила ребенка у бомжихи две недели назад? — зловеще цежу сквозь зубы нависаю над ней, давя своей массой.

— Я… я не покупала… — заикаясь сжимается  под моим взглядом в комочек.

— Врешь, — сужаю глаза, и наступая на нее отталкиваю в сторону. 

Она меня начинает раздражать.

И в этот самый момент слышу детский плач.

Оборачиваюсь на пигалицу и смотрю на нее жестко, с укором.

Направляюсь на звук, а у самого сердце в груди сжимается.

Предчувствие того, что мог все же обмануться присутствует в голове, не отпускает.

– Вообще-то мужчина – это неприлично заходить в спальню к девушке, когда вас туда не приглашают, – говорит пигалица вставая у меня на пути, – и верхнюю одежду снимите. Не на вокзал зашли, а в дом, где живет маленький ребенок, –  я не могу поверить, что у этой кнопки еще и наглости хватает вставать на моем пути, – и вообще с чего это вы решили, что это ваш ребенок? – эти слова было последней каплей.

– Во-первых, ты для меня преступница, а не девушка, – цежу сквозь зубы, сужая глаза.

– Да, прекратите мне тыкать, мы с вами даже не знакомы? И с чего это я преступница? – возмущается она, задетая по всей видимости моими словами.

– Потому что скрываешь у себя мою дочь, незаконно. Я думаю этого будет для суда достаточно, чтобы упечь тебя за решетку, – мне не нравится ее борзость и я специально ей говорю это, чтобы поостудить ее пыл.

– Зачем вы так говорите? Вы же совсем ничего не знаете? – голос пигалицы дрожит и я вижу как в ее глазах становится влажно, но это меня, увы, не трогает.

Я приехала сюда забрать свою дочь и только. 

Препирание с кнопкой в мой план не входили, потому просто, не прикладывая больших усилий отодвигаю ее в сторону и открываю дверь. 

Слух тут же обволакивает такой долгожданный детский плач.

Я забываю обо всем и обо всех на свете. Меня будто магнитом притягивает к кроватке, в которой вижу мою маленькую дочку.

– Господи! – вырывается изо рта полувздох полустон и я на не сгибающихся ногах иду к кроватке. 

Меня кто-то одергивает на полпути. Я поворачиваю голову и вижу перед собой… опять пигалицу.