— Это тоже совершенно невозможно.

— Почему? На все есть какая-то причина, так объясните, почему нельзя?

— Вы сами сказали, на все есть причина. Я не обязан говорить о ней.

Я от досады прикусила губу. Этот мужчина не собирался раскрываться передо мной.

— И все же, раз я стала мамой Айми, я не отступлю. Я — ваша жена, имею право на общение с ребенком и тоже могу решать, что для нее лучше.

Мужчина прожигал меня темным взглядом.

— Вы так настаиваете на своих обязанностях? А как насчет супружеских?

Я сглотнула. Он произнес это с внезапностью пули, выпущенной прямо в лоб. Так, только не смей опускать глаза или, чего хуже, не вздумай краснеть! Вспомни, сколько тебе лет!

Рано или поздно должна была пойти речь об интиме.

— Вы довольно упорно продолжали меня избегать. Что же так изменило ваше мнение? — проявила я хитрость в ответе.

— Может, я разглядел, насколько хороша моя жена? — предположил он с усмешкой.

— Вы специально так говорите? Вы недавно упоминали, что через год я могу покинуть дом.

— Но что нам мешает узнать друг друга ближе за это время? — он облокотился на руки, придвигаясь ко мне и глядя с коварной улыбкой.

Я едва могла выдержать его мужской взгляд. Я вдруг четко представила нас в постели, и щеки мгновенно стали горячими. Да что же он так на меня смотрит? И почему я так реагирую?

— Если бы вы этого действительно желали, вы бы посетили мою комнату в день приезда. Вечером хватало зажженных свечей, вы прекрасно видели мое лицо.

— А при дневном свете вы выглядели еще прелестнее, словно лесная нимфа в лучах осеннего солнца.

— Как я должна понимать ваши слова?

— Если вы так рьяно желаете выполнять обязанности, то вам придется выполнить их все.

— Если вы намекаете на договор, то я его читала, прежде чем подписать. Там четко указано, что мы должны спать в одной постели, вместе есть и проводить совместный досуг. О супружеском долге ничего не говорилось.

Его улыбка выглядела… туманной.

— Считайте, что мы уже выполняем соглашение. Мы с вами чудесно провели время за ужином, а впереди у нас длинная ночь.

Я опять сглотнула, пытаясь сохранять равнодушие на лице. Сама недавно возмущалась, что не хочет выполнять пункты договора, а теперь меня это пугало.

— Если соглашусь, вы не станете возражать против покупки детской мебели и найма гувернантки?

— Милая моя супруга, вы согласились еще тогда, когда поставили свою подпись в документе.

Я оставила его едкое замечание без комментариев.

— Я довольно нетерпим к новым людям, поэтому гувернантка не обсуждается, но вы можете сами заниматься с девочкой, раз изъявили желание. Что касается денег… вы можете их тратить, как вам угодно и сколько угодно.

— Вы уверены, что не пожалеете о своих словах? — я пыталась понять, в чем подвох. Слишком легко он согласился. — А если я потрачу все ваши сбережения?

Мне только что выдали платиновую карту, где тут устоять против соблазна?

— Это невозможно, — улыбнулся он. — У меня достаточно средств, чтобы моя жена ни в чем не нуждалась. И я должен спросить: вы насытились?

Я медленно кивнула, не отводя настороженный взгляд от мужа.

— Тогда я готов проводить вас до вашей спальни, моя дорогая!

Я невольно вцепилась руками в столешницу. Он явно забавляется со мной, пытается понять грань, которую нельзя переходить? Пока он действовал по договору, я не могла ему возразить.

Он поднялся, подошел ко мне, помог отодвинуть тяжелый стул и подал здоровую левую руку. Я приняла ее, чувствуя теплую и немного жестковатую ладонь.

В какой-то момент я неловко наступила туфелькой на длинный подол, забыв его приподнять, и чуть не упала, как его рука крепко обняла меня за талию и притянула к себе. Наши тела, как и наши лица оказались на близком расстоянии. На очень близком и опасном расстоянии.