Нет, я старалась не думать об этом, но мысли то и дело приводили к тому, что я вновь в инвалидной коляске, малыш болен, и мы постоянно в больнице, я постоянно лежу. 

Ужас! Но это коварство и кошмар каждую минуту лезли в голову, занимая там приличное место.

Только вот… в моей голове стали возникать не только мысли, что будет, если оставить малыша, но и мысли об аборте. Чаще всего они возникают, когда я сижу с близняшками. Разве могу я так рисковать девочками? 

Они могут потерять маму, если я сделаю неправильный выбор. Это будет эгоистично выбрать другого ребёнка, наплевав на Асю и Тасю. Их мечты о здоровой матери.

Я не могу оставить крох, которые меня так любят, только из-за желания родить ещё одного малыша. 

Может быть, и правда, сделать аборт? У нас с Адамом есть девочки, а захотим ещё одного ребёнка — есть детские дома, дом малютки и не только.

И я уже даже собиралась позвонить Илоне и сообщить своё решение, но... всё рухнуло в тот момент, когда я случайно нашла папку с документами близняшек, которых считала своими родными. Пыталась найти свои документы, а нашла их. 

Даже не понимаю сейчас, рада ли я, что нашла их или нет.

— Почему ты мне сразу не сказал, что Тася и Ася не мои родные дети? — спрашиваю Адама, ворвавшись в его кабинет без стука. 

Подхожу и кидаю ему свидетельства о рождении, в которых в графе мать стоит чужое имя. Не моё. Совершенно незнакомое.

— Это что-то меняет? — обжигает ледяным взглядом. 

Он явно недоволен моей находкой. 

Закрывает крышку ноутбука и встаёт со своего рабочего места. Адам не любит, когда его прерывают во время работы. Входят в его пространство без стука. И начинают с крика. 

Сейчас я сделала всё, что он не любит. Знаю. Осознаю. Но мне плевать. Я жду ответов.

— Нет, не меняет… но… ты обманул меня, сказав, что близняшки наши с тобой дочери...

— Я, — делает шаг ко мне. Свидетельства летят в сторону. — Тебя, — его рука на моей талии. — Не, — жаркое дыхание опаляет шею. — Обманывал, — поднимает взгляд. — Ты мать моих детей.

— Нет… — мотаю головой. — Их мать какая-то Ульяна Зверева. Не я! Кто эта Ульяна Зверева, Адам? Что за шутки?! — кричу, игнорируя его попытки быть спокойным.

— Ульяна — девушка, которая подарила мне ту картину, — отвечает, заставляя забыть, как дышать.

Опять она! Я смирилась с тем, что её картина висит в нашем доме на самом видном месте. Свыклась даже с тем, что Адам часто сидит перед ней с бутылкой вина и разглядывает. Ещё надо мной издевается и спрашивает, что мне нравится в этой картине. А мне так и хочется прокричать, что НИЧЕГО!

Мне она не нравится! Потому что я ревную его к этой нарисованной девушке! Ревную к его давно погибшей девушке!

И получается матери его детей...

— Зачем ты меня обманул? Зачем воспользовался тем, что я ничего не помню? — от обиды вопросы сами по себе вылетают из моего рта. — Чем я заслужила такое? Быть обманутой тобой?

— Я тебе не врал, — повторяет Адам, за что немедленно получается пощёчину. — Лишь сказал, что у нас с тобой две дочери. О том, что их родила ты, речи не было. А дальше я просто не убеждал тебя в обратном. Мне нравилось, как вы общаетесь. Вы любите друг друга. Прекрати истерику! Я собирался тебе сказать об этом позже!

— Ты понимаешь, что я чуть не сделала аборт? — не прекращаю напирать и доказывать, что неправ. — Не избавилась от единственного родного мне человека. От собственного ребёнка! От маленькой крохи, которая была бы на меня похожа! Чуть не лишила себя возможности когда-нибудь его иметь. Ради чужих детей! Я приняла это решение, чтобы не оставлять Тасю и Асю без здоровой матери.