– Можете поцеловать невесту, – сказала женщина-регистратор.

Мои глаза расширились, я метнула быстрый взгляд в сторону всех гостей, будто ища среди них признака сестры. Мне казалось кощунством целовать Клима, когда тело Веры еще не успело остыть. У меня возникло непреодолимое желание вырвать свою руку из лап Клима и сбежать с собственной свадьбы.

Словно прочитав мои мысли, Клим обхватил ладонями мой затылок и низко наклонился. Я оставалась неподвижной, за исключением моих глаз, которые закрылись за секунду до того, как он крепко прижался губами к моим.

До этого момента мне казалось, что поцелуй перед сотнями глаз был не больше, чем формальность, но то, как Клим углубил поцелуй, кричало о том, что ему было сложно оторваться от меня.

Он отстранился, и я открыла глаза, пытаясь выдержать силу его взгляда, я почувствовала, как румянец заливает мои щеки. Когда женщина, наконец, объявила нас мужем и женой, Клим взял меня за руку и повел по проходу, прямо к французским дверям, которые вели в банкетный зал.

Прежде, чем гости успели последовать за нами и занять свои места за столами, мой муж наклонился ко мне и провел пальцем по большому банту на моих волосах.

– Почему ты не надела те бриллиантовые серьги, которые я тебе купил?

Я вздрогнула от холодного неодобрения в его голосе.

– Они не подходили к моему свадебному платью.

– Прекрати носить эти атласные банты, словно девочка-подросток.

– Что не так с моими бантами? Я люблю ленты, – я нахмурилась, но увидев, как мама и папа направляются в нашу сторону, мне пришлось скрыть свое недовольство за маской счастливой невесты.

– Они слишком легкомысленны, слишком причудливы. Все в тебе слишком.

Что-то неприятное кольнуло меня в грудь от его резких слов. Знал бы Клим, что я неделями боролась с мамой за то, чтобы надеть бант на свою свадебную прическу вместо бриллиантовой диадемы, словно чертова принцессы Англии. В конце концов, папа, как обычно, решил дело в мою пользу.

Я позволила себе взглянуть в его сторону: Клим выпрямился, для него этот вопрос был решен. Он отдал свой приказ и, конечно, ожидал, что я подчиняюсь, но я не собиралась носить все эти бриллианты и изумруды, словно его кукла. Однако я улыбалась, когда отец пожал руку Климу, а мама крепко обняла меня.

– Выгляди счастливой, моя дорогая, – прошептала она. – Вера будет спокойна, зная, что теперь ее дети в безопасности.

Моя улыбка стала натянутой. Какое счастье, мама? Вера умерла, оставив после себя двух маленьких детей. И теперь мне пришлось занять ее место.

Мамино лицо исказилось.

– Ради Бога, Камилла! Постарайся хотя бы не плакать, не испорть нам все торжество.

Мама даже не понимала, насколько она жестока со мной. К счастью, ко мне подошел папа и заключил в свои объятия. Мы с ним всегда были ближе, Вера была точной копией мамы, со своими светлыми волосами и покорным нравом, а я унаследовала темные волосы отца и его импульсивный характер.

– Ты самая красивая невеста.

– Перестань, мы оба знаем, что это не так, – пробормотала я. Мой подбородок задрожал, и я улыбнулась через силу, заставляя себя не плакать.

– Твоя сестра гордится тобой. Мы все гордимся тобой, – тихо сказал папа.

Я поцеловала его в щеку, и он неохотно отодвинулся, освобождая место для родителей Клима. Точнее, только для его отца, я слышала, что мать моего мужа умерла много лет назад от онкологии. Ко мне подошел высокий мужчина, немного суховатый, с седыми волосами и морщинистым лицом; он держал за талию молодую девушку, едва старше меня по возрасту.

Я поджала губы, увидев эту картину, и краем глаза взглянула на своего мужа, который выглядел напряженным, когда его отец поздравлял нас с женитьбой. Неужели это их семейное? Жениться на молодых девушках?