— Да? — переспрашивает и тоже бросает взгляд на сына.

— Да! Я тебе когда-нибудь врала? — уточняю, и он мотает головой.

— Ладно тогда, — вздыхает. — Я уже себе бог знает что надумал. Даже то, что он болен. Собирался звонить врачу своему знакомому и требовать, чтобы его проверили. Со всех сторон посмотрели и сказали, как вылечить болячку.

— Ты его любишь, — правда больно бьёт по сердцу.

— Он мой единственный сын, — ударяет словами ещё сильнее.

— Единственный, — повторяю и встаю. — Ты сам в этом виноват, Матвей. У тебя мог быть ещё один ребёнок.

— У меня не было выбора.

— У всех есть выбор, — отвечаю важно. — Лишь у трусов его нет.

— Может быть, я и трус, что заставил тебя одну через это всё проходить, — встаёт, чтобы посмотреть в глаза. — Может быть, и трус, что бросил тебя. Но ты не знаешь, что было бы, если бы я не заставил тебя избавиться от ребёнка. Твоё огромное сердце не выдержало бы такого удара. Так для тебя я просто подлец, и тебе больно от моего предательства, но не от того, что ты не можешь ничего сделать, чтобы помочь…

Матвей

— Пап, — обращается ко мне Олег и вручает стакан с выпивкой. Садится рядом и явно поговорить хочет. И я точно знаю, о ком. О Лебедевой.

Сын наконец от Маши оторвался. От одного вида, как эти двое любезничают друг с другом и улыбаются, весь злостью наполняюсь.

Я понимаю, что стоит отпустить Машу и Олега. Может быть, даже позволить им быть вместе. Но не могу! Ревную её к собственному сыну! Я знаю Олега, для него лучше будет никогда не узнать, что между мной и Марией что-то было.

И, в принципе, я могу молчать. И Маша сможет. Но правда все равно вскроется.

— Спасибо, — забираю напиток из его рук, но пить не планирую.

Сегодня не хочу терять контроль над ситуацией. Если молодёжь может расслабиться — для меня это непозволительная роскошь.

— Я поговорить хочу, — ожидаемо заговаривает он.

— О девушке твоей, — догадываюсь со вздохом тяжёлым.

И так все мысли о ней, а он ещё и говорить о ней со мной хочет.

От такой “радужной” перспективы даже забываю о своих намерениях не пить сегодня. Залпом осушаю стакан, готовясь к разговору.

— Да. Я был бы рад, если бы вы поладили, — произносит сын и кидает взгляд на Лебедеву. — Она хорошая, пап. Сказочная даже. Она умная и начитанная. Вам будет о чём поговорить, и Маша всегда найдёт способ поддержать разговор. Вам просто нужно найти точки соприкосновения. Я понимаю, что ты ревнуешь меня к ней и думаешь, что если мы поженимся, то я забуду тебя, но это не так! Ты моя семья! Ты мой батя, в конце концов! Кому, как не тебе, я могу поныть на жизнь?

— Скажи, а ты ее за что любишь? — задаю вопрос чуть не шёпотом.

Он может её любить.

Мою Машу может кто-то любить.

Но почему от этой мысли так хреново? Тогда, бросая её, я думал, что будет легче! Думал, забуду! Но нет, твою мать! Не забыл! Каждый день она была в моих мыслях. Каждую ночь она была в моих снах. Круглосуточно со мной.

— За то, что… — хмурится, думая над ответом. — Не знаю. Она красивая. Воспитанная. Идеальная. У неё есть всё из моего списка желаний для будущей жены.

— Глупый мальчик, — бросаю.

— Что я уже не так сделал?

— Решил, что влюбился.

— Пап! Не будем об этом! — недовольно хрипит в мою сторону. — Я знаю, что чувствую к Маше. Сейчас речь идёт о тебе и о ней.

— И что ты мне предлагаешь? — с вызовом спрашиваю.

— Жениться на ней и детей завести, — рычит на меня глупыш. — Относись к ней, как ко мне! Словно бы она твоя дочь! Просто общайся с ней, как со мной! Ничего больше не надо!

— С сарказмом и придирками? — предлагаю.