— Твой папа со мной говорил, — не скрываю.

— Ясно, откуда ноги растут, — мрачнеет и теперь точно на Воронцова становится похожим. — Маш, у нас с тобой не будет общих детей. Если ты захочешь, то мы сделаем ЭКО. У меня есть одна попытка. Последняя. Но четыре предыдущих оказались неудачными, поэтому, скорее всего, от стороннего донора сделать сможем. Я готов к такому шагу, — говорит чётко и уверенно, словно заученный заранее текст.

— Олег…

— У тебя есть Эля, Маш! — от прежнего беззаботного и мягкого мужчины не осталось ни следа. Передо мной жёсткий и прямолинейный бизнесмен, которому, несмотря на его маску, больно. — У нас с тобой есть дочь! Для семьи этого достаточно. Я люблю малышку, и для меня она самая родная и любимая.

— Почему, Олег? — дотрагиваюсь до его щеки и глажу.

— Ошибки молодости, — шепчет и глаза прикрывает. — Стоило не забивать на обследования. Тогда можно было бы что-то сделать.

— Мне жаль, — веду рукой по его подбородку. — Я рядом.

— Я знаю, — притягивает в свои объятия. — Но мне не нужен никто, кроме тебя и Эли. Когда я увидел тебя, то сразу влюбился. И единственное, что меня останавливало, это моя небольшая проблема. Но потом я узнал про твою дочь, и ты не представляешь, что со мной случилось, когда эта малышня укусила меня за нос, а потом хохотать начала. Я понял, что мы с этим мелким троллем подружимся, и я смогу её полюбить.

— Она всех за нос любит прикусывать, а потом смеётся, — произношу, вспоминая лица тех, о чьи носы Эля зубки иногда чешет.

— Не порти романтику, Маш, — шипит на меня. — Мой нос был укушен по любви. По великой любви.

— Хорошо-хорошо! Не спорю!

Они и правда безумно любят друг друга. Он дарит ей столько любви и заботы, что это подкупает всех. Даже моего папу, который поначалу вообще не хотел ко мне никого подпускать.

— Маш, не говори отцу о том, что я тебе рассказал, — просит Олег, взглянув мне в глаза. — Он переживать начнёт. По врачам таскать и докучать. Но я это уже проходил. Не хочу больше. Устал.

— Конечно, — тянусь и оставляю поцелуй на его скуле ровно в тот момент, когда в комнату заходит Воронцов. Оглядывает нас, и увиденное шантажиста не впечатляет.

Выпрямляюсь и кофту на себе поправляю.

— Надеюсь, у тебя кроме юбки что-то под низом есть, — оглядывает мои ноги Матвей. — На улице ветер поднялся.

— Там колготы-легинсы, — отвечаю ему.

Его вопрос ни капли не смущает. Его мотивы ясны.

На улице порой и правда холодно в одних платьях и юбках. Но Волкова не разубедить, поэтому рядом с ним я предпочитаю времяпрепровождение в доме.

— Я пойду тогда костёр на улице разведу, — встаёт Олег. — Чтобы после посидеть. И поджечь что-то, — подмигивает мне, намекает, что именно хочет огню отдать.

Работу отца.

Дурак!

У Матвея всё и в цифровом виде есть.

— Ага, — соглашаюсь и провожаю его взглядом.

И все же Волков идеальный мужчина. Спокойный, правильный, заботливый.

Только почему мое сердце начало биться так быстро, лишь когда Матвей зашел? Почему от его вида все внутри сжимается? Почему лишь рядом с ним я чувствую себя собой?

— Говорила с ним? — Воронцов подходит ко мне и садится на место Олега.

— Сразу выполнять задание? — прищуриваюсь. — Ну уж нет!

— Ну уж да, — передразнивает. — Это в твоём духе.

— Говорила, — сдаюсь и через панорамное окно смотрю на Олега, который разводит костёр.

Вспоминаю, как он играет с Элей и со всеми детьми, которых мы встречаем. Прокручиваю в голове слова Волкова и чувствую собственную боль от несправедливости. Такие, как Олег, заслуживают детей. И он прав…

— Олег пока не хочет детей. Говорит, что ближайшие пять лет — точно. Они отвлекают от работы и от отношений.