— Принести воды? — спрашиваю Диму, лишь бы не молчать и не давать страху расползтись. Встаю и, обняв себя руками, продолжаю разговор уже стоя.

— Нет! Не хочу!

— Чай, кофе? Мы там ужинаем… - пытаюсь не молчать, потому что молчание убивает еще сильнее.

— Замолчи! — рявкает, вскочив и подлетев ко мне с явным желанием ударить. — Не притворяйся хорошей! Я знаю, какая ты на самом деле! 

— Не кричи, прошу!            

— А что, боишься, что он узнаёт?!  - вскрикивает он, сверкая безумным взглядом. - Я пожалел Нику и Макса, не рассказав, что за дрянь я любил! Что за мразину мы приютили! Не рассказал, что ты сделала! А, наверное, жаль… Уберёг бы брата от ошибки. А ты молодец… От одного брата к другому в койку! Браво! И скажи, кто из нас лучше?! Или тебя отныне больше интересуют деньги? Ну да… мой брат богаче, но явно глупый, раз повёлся на Адель — ночную бабочку! На мелкую дрянь с ангельскими лживыми глазами! Из малышки ты стала для меня настоящей шкурой! И для моего брата станешь, когда он узнает!

Поднимаю руку и со всей силы даю ему пощёчину, затем ещё одну. В глазах стоят слёзы обиды и злости.          

Я не такая! Не такая!              

Хочу чтобы он наконец это понял! Осознал! Знал, что и мне было больно тогда. И сейчас больно, но я живу. А он разрушается...     

— Не смей так обо мне говорить! Я была лишь с тобой! А ты… Ты никогда не был со мной! — слова даются с трудом, но я говорю то, что не смогла высказать тогда. — Иначе бы поверил и не оставил гнить! Не устроил бы этот «суд»! 

— Что здесь происходит? — вмешивается Тёма и мы с Димой оборачиваемся к нему. Моё сердце останавливается, когда вместо бутылки алкоголя в руках Темы я вижу свою старую белую сумку. — Адель, не подскажешь мне, что это? — спрашивает он и достаёт из сумочки коробку из-под таблеток.

— Ооо, брат! Я подсказать могу! Мои девки часто их пьют! Противозачаточные! — вместо меня отвечает Дима, а я теряю дар речи.

— Я знаю, что это, Дима, — говорит он брату, а смотрит на меня. — Это твоё Адель? — задаёт вопрос и, швырнув сумку, вскрывает упаковку, обнаружив, что из двадцати одной таблетки там осталось всего три не принятые таблетки.

— Моё, — отвечаю лишённая эмоций. Это конец. Он меня возненавидит.

— Интересно вы, Тёма, детей планируете! — Дима подливает масло в огонь. — Или это ты планируешь? Адель у нас детей вообще-то не хочет. С тобой она даже мягко. Завидую!

— Рот закрой! — рявкает на Диму. — Адель, ты их принимала, пока была со мной?

Секунды замедляются. Грудная клетка перестаёт ходить. Лёгкие перестают наполняться воздухом, желая убить хозяйку недостатком кислорода. Сердце перестаёт качать кровь по этой же причине. Всё во мне хочет сейчас умереть и не дать ответить на этот вопрос.

Не дать причинить боль человеку, который меня любит и которого я сама люблю. Словно дежавю. Только в этот раз я по-настоящему люблю. И в тот раз я уже была сломана, и чтобы доломать меня до конца,просто надо ответить на вопрос Тёмы. Признаться ему и потерять его навсегда...

— Да, — выдыхаю, глядя в его глаза, в которых боли сейчас гораздо больше, чем в моих. И виновата в этом я.

Это финал! Малышки больше нет! Она умерла… Давно… И Тёма её больше не воскресит… Больше никто ей не поможет, потому что больше молчать нельзя.