— Я не помещаюсь в твой чемодан, Тём, — отвечает, покосившись на небольшой чемодан, который я всегда беру с собой. Но там помещается несколько сменных рубашек, футболок, штанов, одна пара шорт, нижнее бельё и ноутбук.

— Поместишься, — уверяю её. — Но сейчас нам и правда пора прощаться… Может, передумаешь? 

— Не сегодня, Тёмочка! Прости!

— А когда?

— Завтра, — как всегда отвечает, и я, вздохнув, принимаю её решение. 

Давно бы уже незаконно похитил, связал и держал дома! Но нет! Упрямая! А я ведусь! Жду! Не давлю! Обещал же! Чёртово обещание. А я дурак, что вообще его дал тогда. 

Урвав очередной сладостный поцелуй своей любимой малышки, обнял её и поспешил на посадку. 

Отчего-то весь месяц мне ужасно боязно за неё. Оставил ей одного из своих телохранителей, с которым она первое время бодалась, но потом свыклась с мыслью, что мне важна её безопасность. Уже спокойнее относится к тому, что с ней всегда рядом кто-то, кто поможет и защитит, пока меня нет рядом. Хорошо, что пресса пока не разнюхала о том, что я теперь не один и обзавёлся девушкой. Иначе бы одним охранником не обошлись. По правде говоря, готов на весь мир кричать о счастье, но Адель просит сохранить всё в тайне.

«— Счастье любит тишину, — говорит она каждый раз. — Мне не нужно, чтобы кто-то копался в моём белье, как в твоём, Димином и всех ваших пассий».

Но ещё мне страшно, что она может уйти. Передумать быть со мной. Но чем дольше мы вместе, тем больше я убеждаюсь, что Адель только моя и на других даже не смотрит. Её телохранитель говорит, что пока меня нет, она особо из дома и не выходит. Магазин, прогулка, бабушка или куда-то с родителями. 

Работает, как сама говорит. 

Эх, молодая ещё, а работает днями и ночами. В меня, наверное. Ей бы гулять побольше, отдыхать, но нет, упрямая, говорю же! Ничего, скоро переедет, и я её научу гулять по несколько часов в день. Да и сам приучусь. 

Да… с нетерпением жду дня, когда она согласится покинуть Россию, но пока вырываю редкие дни, чтобы прилететь к ней и просто обнять. Поцеловать. И в очередной раз сказать, что люблю. С ней я словно летаю. И это чертовски круто. Чувствовать любовь и отдачу малышки.

Но а пока я далеко от неё приходится работать, работать и работать, освобождая дни на полёты к ней. И не только работать, но и разбираться со своим прошлым.

— Катарина, я тебе уже всё сказал, — недовольно произношу, проклиная тот миг, когда решил поехать на лифте. — Между нами отныне ничего нет и быть не может.

— Артём, я люблю тебя! Не поступай так ужасно со мной, — хнычет со слезами на глазах. — Не разбивай мне сердце!

— Катарина, не устраивай сцену, прощу! Прощай! — говорю по слогам и благодарю Бога, когда лифт останавливается на моём этаже и я выхожу, но она направляется следом за мной. 

Эта уже третья наша встреча за этот месяц. В первый раз меня пыталась споить и дальше не знаю, что она планировала сделать, но я не пью больше. В этом больше нет причин и смысла. Лучше я проведу лишний час за работой, зная, что ускоряю нашу встречу с малышкой, чем перестану себя контролировать. Во второй раз Катарина приехала ко мне домой в провокационном ролевом костюме, но в этот вечер у меня были гости. Мы с партнёром не оценили сюрприз. И вот третий раз. Пришла в офис.

— Господин Солнцев, — пытается что-то сказать секретарша, но я заставляю её замолчать одним взмахом руки.

— Позже, Кэт, — кидаю своей помощнице и захожу в кабинет, надеясь, что Катарина не последует за мной и поймёт намёк. Но нет. Не поняла.

— Артём, прошу тебя! — продолжает спектакль моя бывшая любовница. — Я беременна!