Потом будет проще.

– Я так не могу…

– Веста, подумай, – проговаривая с нажимом, давит на меня морально. – Если выберешь её, нам же придётся разойтись. Я точно не дам ей жить в этой квартире, где мне нужно высыпаться после тяжёлого рабочего дня. Мне деньги зарабатывать надо.

Деньги. Деньги. Деньги.

У Славы их в достатке. В таком, что он может позволить себе всё. Абсолютно всё!

– А куда ты с ней? К деду? В однушку? И на пенсию его жить будете? На пособия? У тебя же ни образования, ничего. А её ещё поднимать.

Он серьёзно думает об этом?

Нет, кажется, я сплю.

Точно, это кошмары после родов. Мои тараканы, опасения сожрали меня изнутри, вот я и слышу от любимого такие безжалостные слова.

Качаю головой.

Но адская агония продолжает бить по рассудку.

– Алименты платить не буду. Да, мы в браке, но она не моя. Ты же знаешь, что у меня адвокаты. И как ты выживешь? А я тебе всё дам. Машину, квартиру. В Германию сгоняем, я там попробую подлечиться, а потом мы, может, и своего ребёнка забацаем.

Он улыбается.

Сияет так, будто для него всё это – какая-то шутка. Игра. Которую он просто начнёт сначала, выбрав другое действие.

Моя ладонь неосознанно поднимается. И я не контролирую её.

Хлёстко бью мужа по лицу.

Но легче не становится.

Ярость закипает с каждой секундой. Руки разрывает от ломоты.

– Как же я ошибалась, – зло выпаливаю. – Меня все предупреждали, что ты такой. Отговаривали от ЭКО. Ведь знали тебя. И я знала. Но закрыла уши, не верила остальным. А ведь Саша, с которой я поругалась из-за тебя, так и сказала. Ты наиграешься, выкинешь. И с ребёнком так же. Захотел – сделал. Не понравился – выкинул. Это живой человечек, Афанасьев! Жи-вой!

– Котят тоже выкидывают, – безразлично бросает. – И щенят. Но мы же не выкинем, а просто… Отдадим в добрые руки?

Замираю с приоткрытым ртом и пытаюсь собрать все мысли воедино, чтобы сказать ему то, что думаю.

Но…

Замолкаю. Смотрю неверующе вперёд. И строго чеканю:

– Езжай на работу. Мне нужно подумать.

Его ладонь несётся к моему лицу, но я отворачиваюсь. Сжимает её в кулак и убирает.

– Понимаю.

В тот же день я собрала все наши вещи. И пока оставила дочку с дедушкой, перевозила их в ту самую однушку. Я взяла немного: одежду для малышки, памперсы, бутылочку…

Последнее, что я забрала от этого ублюдка.

Сняла кольцо и оставила записку, что он может подать на развод. Мы оба прекрасно знали, что мне ничего не достанется. Таково было условие его родителей, когда мы поженились. И я, дурочка, что не видела без него жизни, поставила свою подпись, не думая, что мы когда-нибудь разойдёмся.

Но это случилось.

Я выбрала свою девочку, а не его.

И хоть по жизни нам было тяжело до такой степени, что пришлось продать квартиру деда, мы всё равно справились.

А теперь Слава появляется передо мной. И спрашивает имя моей дочери.

– Все люди совершают ошибки. Я свою осознал. Причём быстро.

– Спустя два года? – выгибаю вопросительно бровь.

– Нет, спустя полгода, – недоумённо пялится на меня, будто говорит банальные вещи. – Я не знал номер твоей карты, пытался переводить деньги, но отправлял налом на адрес вашего деда. Разве ты их не получала?

Хочется засмеяться вслух. Истерично и нервно.

– Извини, я их не получала, – саркастично улыбаюсь. – Наверное, потому что мы продали его квартиру? Когда моей дочери банально не хватало еды, ибо она сидела на смесях. Знаешь, из-за одного ублюдка у меня пропало молоко, да.

Я не скрываю своей ненависти к нему. Не жалуюсь, но хочу макнуть его в то, в чём я оказалась из-за него.

– А потом Варя болела, – я с содроганием вспоминаю, как нам пришлось пережить первый год. – Ой, прости, тебе, наверное, неинтересно.