– Так, нужно будет рентген стоп сделать. Я думаю, что массажем ограничимся, но на всякий случай проверимся.

Мне выдают направление.

– А когда?

– Через три дня есть талон.

– Хорошо. Спасибо.

Покидаем кабинет, и я выдыхаю.

– Будем обследоваться, – подбрасываю легонько Егора на руках и зарываюсь в волосики, – да, малыш?

Такси отвозит нас обратно к Аде. Выходим, и я сквозь зубы ругаюсь, когда слышу, как звонит телефон.

– Да?

– Юлька, ну ты где?

Мне становится не по себе, что Ада мне позвонила.

– Да я вот уже подъехала. Что такое? Что с Евой?

Адка вздыхает.

– Так, не паникуй. Все с ней хорошо. Я просто не знаю, пора уже её кормить или рано.

Расслабляюсь.

– А, да, сейчас я уже зайду. Ждите.

Навожу смесь для близнецов, и мы с Адкой погружаемся в хлопоты. С улицы доносится рев мотора, и подруга расплывается в улыбке.

– А вот и Сережа.

– Ты же сказала, он дома.

Машет рукой.

– Ну что ты, не знаешь своего начальника? На какую-то встречу срочную смотался, но обещал недолго. Вот, всего тридцать минут не было.

– Я за добавкой. Кажется, кто-то не наелся.

Дверь за спиной хлопает, но я не отвлекаюсь и сосредотачиваюсь на приготовлении смеси.

Возвращаюсь в комнату и застываю. Ноги врастают в ламинат.

Встречаемся глазами с Адкой, и она даже бледнеет.

– Не знал, что у тебя трое детей, Серег.

Этот низкий голос продирает до костей.

– Это Адиной подруги. Кстати, ты её же тоже знаешь. Юля.

Дети замирают и прислушиваются к разговору. Сергей подходит к Игорю и поднимает его на руки.

– Привет, бандит, ты как?

Сердце проваливается от дикого ужаса, когда я встречаюсь с серыми глазами. Они переползают на моих близнецов и прищуриваются.

– Привет, Захар…

Адка тоже, кажется, немного не дошла до комы.

А я готова сейчас упасть в обморок.

– Привет, Ада. Юля…

– Серег, можно нас оставить? – улыбается очень даже дружелюбно.

Но я-то понимаю, что там дружелюбием и не пахнет. Ч-ч-ч-ч-ч-черт! Надо ж было так попасть!

Адка бросает на меня взволнованный взгляд, когда Сергей идет на выход.

– Пожалуйста, Ада, – напирает на подругу.

Я киваю Аде, и она выходит.

На меня возвращается слишком спокойный взгляд. И мне становится ещё страшнее.

– Как ты могла не сказать мне про детей? – Захар застывает в центре комнаты, руки сжаты в кулаки.

Как я и говорила… спокойствие напускное.

– Эти дети тебя не касаются, – хватаюсь за дверной косяк, боюсь вдохнуть.

– Не касаются, значит? – делает шаг ко мне. – А кого же они касаются? Кто отец?

Серых глаз с меня не сводит. Будто в душу пытается заглянуть.

– Они только мои, – хриплю из последних сил.

Захар чуть ли не прижимается ко мне. И я боюсь дышать, когда на меня направлен такой злой взгляд.

– Ты говорила, что до меня и после меня у тебя никого не было.

Мотаю головой.

– Захар, они не твои, – говорю из последних сил.

Потому что страшно! Страшно до трясучки.

– Да ладно? Мы сделаем тест. И если они мои, то ты сильно пожалеешь, что скрывала их от меня.

– Не надо тест, – сжимаю в руке бутылочку со смесью.

Захар осматривает детей, и его взгляд замирает на Егоре. Он прищуривается, подходит к сыну, а я наконец-то отмираю.

– Не трогай их! – перекрываю ему путь и закрываю руками близнецов.

– Отошла, – рычит, обхватывая мое запястье, – ты же не хочешь, чтобы я отшвырнул тебя.

– Не трогай их, – змеей шиплю.

Я все сделаю, чтобы защитить своих малышей.

Захар молча присаживается на корточки и ловит ножку Егора. Что-то будто бы рассматривает.

– Мои… – выдыхает три буквы, от которых мне становится дурно.

– С чего ты взял, что твои? – голос дрожит, руки ходуном ходят.

– Ну я ж не дебил, – встает во весь рост и нависает над нами, – могу факты сложить воедино.