– Не надо, Захар, – облизывает пересохшие губы и встречается со мной взглядом.

– С чего бы, Шапочка?

Она осматривается по сторонам и встряхивает волосами, которые на капоте лежат.

– Во-первых, я не хочу, чтобы обо мне по всему поселку ползли слухи, что я с кем-то кручу шашни.

– А во-вторых? – сжимаю её тонкую талию и поражаюсь, какая она хрупкая.

Сглатывает. Как маньяк, наблюдаю за дернувшимся горлом.

– Ты не свободен. И я не свободна.

Отводит взгляд, пока перед моими глазами пелена бешенства натягивается.

– Кто?

– Что «кто»? – распахивает глаза, непонимающе смотря на меня.

– С кем ты?

Дергает плечом.

– Тебя не касается, Захар. Все, что было между нами там, в прошлом, оно и осталось в прошлом, – её дыхание учащается.

И я вижу её неуверенность. Она сама не верит в то, что сейчас мне говорит.

– Значит, не так важен, если тебе о нем говорить стремно, – запускаю руку в её прохладные волосы и стараюсь не заурчать от тактильного кайфа.

Мягкие, легкие. Не думал, что могу так взбудоражиться из-за простых женских волос.

Но у меня вообще стойкое ощущение, что мне Юльку послали за все мои косяки в прошлом. Чтоб помучила меня своей напускной неприступностью.

Сейчас вон сидит, глазки жмурит, как кошка. Сама тянется за моей рукой и чуть ли не мурлыкает.

– Захар, – выдыхает, пока я тут пытаюсь справиться с собой и не откусить от неё кусочек.

Но, ожидаемо, я проигрываю сражение сам с собой. Прикасаюсь к искусанным губам, а внутри взрывается какой-то долбаный вулкан из желания, страсти и недоступности.

Впиваюсь пальцами в обнаженное бедро.

Выдох Юли по касательной скользит по щеке.

– Захар, – находит силы оттолкнуть меня, – не нужно.

Мотает головой. В глаза не смотрит, волосы поправляет. Губы кусает.

– Что не нужно, Юль? Я ж не дебил, вижу, что тебя тянет ко мне.

Толкает в грудь, и я все же даю ей долгожданную свободу. Отхожу нехотя, и она тут же спрыгивает с капота. Оказываемся на расстоянии в шаг.

– Что-то изменилось, Захар?

– В смысле? – прищуриваюсь.

Не понимаю, куда она клонит? К чему?

Она вскидывает руки и стискивает кулаки.

– Ты можешь мне предложить что-то кроме секса за деньги или без? А?

Режет по больному. Выдыхаю, голову опускаю, чтоб не вспылить. Изучаю каменистую дорогу под ботинками.

– А? Что-то изменилось за полтора года в твоих жизненных правилах?

– Вот на хрена? – рычу сквозь стиснутые зубы.

– Потому что я не игрушка. И не позволю сделать из себя девчонку, которой пользуются ради получения кайфа, – презрительно щурит глазищи свои синие.

Пронзает меня. До нутра словно пытается дотянуться.

– Да нам же по кайфу вдвоем. Вместе. Это, блин, не игра в одни ворота, – разгоняюсь.

От бессилия. От бешенства, что она опять упирается, а я ведусь.

– Уезжай, – переходит на крик, – садись в свою крутую тачку и сваливай отсюда. Я тебя сюда не звала. Я тебя не ждала. У меня своя жизнь, и ты там лишний.

Каждое слово стрелой в сердце.

– Лишний, значит? – рычу как раненый зверь.

Хотя да. Меня ранили её слова. Задели…

– Да, – щеки Юльки краснеют от злости, – тебе тут не место. Это не твой мир.

Разворачивается на пятках и срывается на бег. Оставляет меня один на один со своим бешенством.

Долблю кулаком по металлу машины и резко выдыхаю. Пытаюсь привести скачущие мысли в порядок.

– Лишний…

Сдерживаюсь, чтобы не зарычать.

Мимо проходит какая-то женщина и с подозрением косится на меня, а потом переводит взгляд в проулок, где скрылась Юлька.

И мне стоит огромных трудов, чтобы не нахамить.

Сажусь в тачку и срываюсь с места. Не собираюсь на хер никого больше догонять.