А он не пришел.

И Маша тоже, молчит про сына, с того скандала на семейном ужине, где он нам приятного аппетита пожелал и к своей преподше укатил - они с Егором так и не общаются.

Из зала сворачиваю в холл, мимо стойки администратора, толкаю дверь на улицу и выхожу на крылечко.

Мне скучно немного на этом празднике, здесь почти нет молодежи, даже сводного брата-хама, который мне поначалу дико не понравился.

Зато есть...мама.

Вижу ее, как она пересекает парковку, в руках несет шикарную корзинку с цветами и поправляет копну каштановых волос.

Ее пригласили, хоть папа и не собирался. Но Маша настояла, хотела убедиться, что у него с бывшей женой все кончено, и можно общаться по-дружески.

Я знаю, я подслушивала.

- Вы уже начали? А я как всегда опоздала, - мама цокает каблуками по ступенькам, поднимается и чмокает воздух у моей щеки. Морщит нос, глядя на мой сарафан. - Варюша, ну что ты на себя нацепила? Тебе не идет.

- А мне нравится, - спорю, хоть и сама понимаю, что в этом сарафане выгляжу, как шотландский мальчик в юбке.

- И коленки все разбитые, - она оглядывает мои ноги. - Это потому, что ты на своей деревяшке носишься, как угорелая, - он ерошит фиолетовую прядку, спадающую мне на лицо.

- Эта деревяшка называется скейт.

- Да хоть кухонная разделочная доска, - она перебирает белые цветы в корзинке и вздыхает, - это ж свадьба все таки, Варя. Там гостей много. А ты как из гетто вылезла, и все на тебя смотрят.

- И что, мне теперь на улицу не выходить, если я тебе не нравлюсь? - не выдержав, отворачиваюсь и захожу в ресторан.

- Ну при чем тут, - она удерживает меня за руку. - Просто есть разные девочки, - объясняет ласково, - кому-то от природы мордашка кукольная достается. А кому-то нет. Но дочка, если ты некрасивая - это еще не значит...

На глазах слезы выступают, как и всякий раз, когда она обращает внимание на мою внешность. Но сейчас я закричать, что это не ее дело не успела, ей ответили за меня.

- Фу, и как только не стыдно, - прозвучал за ее спиной мужской голос. - Если ты дочь не любишь - это не значит, что она некрасивая.

Вскидываю голову. Мама тоже в удивлении оборачивается, и мы смотрим на Егора. Он держит охапку красных роз, и с ног до головы пристально изучает маму.

- Простите? - она отбрасывает за спину волосы. - А мы знакомы?

- Да как-то не довелось, - он усмехается.

- А по какому праву вы со мной в таком тоне разговариваете?

- А почему нет? Ты вон с дочерью выражений не выбираешь.

Мама хмыкает, с таким возмущением, словно на нее грязной воды из ведра плеснули.

- И что это за хамло учит меня, как с дочерью общаться? - она смотрит на цветы в его руках.

- Сын невесты, - подсказывает Егор.

Она задирает подбородок, без ответа его оставляет и скрывается за дверью ресторана.

Топчемся вдвоем на крыльце, гудят машины и шумит проспект.

- Привет, - Егор наклоняется ко мне, улыбается, когда я шмыгаю носом. - Уверен, чуть-чуть подрастешь - и такой сногсшибательно красоткой станешь, сестричка. Что все шеи будут сворачивать, когда ты идешь. Молодоженам цветы передашь?

- А ты? - машинально забираю букет у него, - ты не зайдешь?

- Мне там не сильно рады. Да и я не один, - он, криво усмехнувшись, кивает на свою машину, и сквозь стекло я вижу эту его кудрявую брюнетку, сидит на переднем сиденье и цепко следит за ним. - Передай еще, что все у меня нормально, - он рассеянно ерошит волосы. - На заочное хочу перевестись. Да и так. В редакции работаю. После универа стану крутым журналистом, - шутливо обещает он.

Чуть сдавливает мои плечи, от чего меня током простреливает. Неотрывно смотрю на него.