— Я в состоянии сама идти, — шепчу, пока лифт несёт нас вниз.

— Лучше не рисковать.

Живот снова сводит спазмом, и от неожиданности я врезаюсь ногтями в кожу на затылке парня, подавляя болезненный стон. Царёв напрягается, дёргая кадыком. Быстро выходит из лифта и несёт меня к машине.

— Ты знаешь, куда нам надо? — взволнованно спрашиваю, когда выезжаем из двора. — Городской роддом находится на Российской.

— Понял, — кивает Дёма, прибавляя скорости.

Ночью дороги практически пустые и светофоры работают в нейтральном режиме, мигая желтым светом. Поэтому до нужного адреса мы добираемся за несколько минут.

Оказавшись в приемном покое, парень сразу берёт общение с местным персоналом на себя. В присущей ему жёсткой манере требует, чтобы меня немедленно осмотрел врач. А я молча глотаю слёзы, потому что тревога за ребёнка усиливается с каждой секундой всё больше и больше.

— Проходите в смотровую, — обращается ко мне медсестра, подхватывая под локоть. — Давайте помогу. А вы, — стреляет в Царёва недовольным взглядом, — оставайтесь здесь.

— Я иду с вами, — режет тот в ответ.

— Мне вызвать полицию? — женщина вздёргивает бровь.

— Дём, сделай, как говорят, — умоляюще смотрю в хмурое лицо. — Подожди здесь!

Он поджимает губы, но в полемику не вступает. Демонстративно садится на ближайшую кушетку, давая понять, что спор окончен.

И меня, наконец, ведут к врачу, который уже во время осмотра заявляет, что «рожать нам пока рано».

— Ложные схватки? — выдыхаю растеряно. — Но ведь мне было больно. Вот здесь…

— Такое бывает, — улыбается женщина, поправляя на носу очки. — Ваш организм готовится к родам. Это естественный процесс.

— Нет же. Мне было очень больно. Посмотрите ещё раз, пожалуйста.

— Обязательно посмотрю, — кивает. — Но сначала сдадите анализы, сделаете узи… Вы, кстати, взяли с собой вещи?

— Нет...

— Попросите привезти кого-нибудь из знакомых.

— Зачем? Я ведь не рожаю.

— У вас гипертонус, поэтому я оставляю вас в стационаре на сохранение. Ничего серьёзного, но лишним не будет. Обследуемся, прокапаем витаминки… — она заполняет бумаги и вдруг удивлённо поднимает на меня глаза. — Старцева? А вы случайно не родственница Ларисы Старцевой?

— Эм… Нет, — отвечаю, опустив взгляд.

И сразу понимаю, что моя ложь прозвучала неубедительно.

В нашем маленьком городе врачебный мир максимально тесен. И, скорее всего, уже завтра моя мама — успешный врач-психиатр — будет в курсе, что её дочь лежит в родильном отделении. Класс!

— А обязательно находиться здесь круглые сутки? Я ведь могу сдать анализы и уехать. Витаминки и дома можно пропить…

— Конечно, можно, — женщина добродушно улыбается мне. — Но тогда пишите отказную, где будет указано, что в случае чего, роддом не несёт никакой ответственности за вашего ребёнка и вас.

— Но вы же сказали, что ничего серьёзного.

— Послушайте, Мария, — она снимает свои очки, устало потирая переносицу. — Беременность такой непредсказуемый процесс, что в любой момент «ничего серьёзного» может перерасти в экстренную ситуацию, которая потребует экстренных мер. Хотите рискнуть? Дело ваше.

— Нет, я не хочу рисковать, — качаю головой.

— Вот и славно. Значит, оформляю.

Спустя какое-то время, выхожу к Царёву сообщить, что меня кладут на сохранение. И с удивлением узнаю, что он в курсе и уже обо всем договорился.

Каким-то образом выбил мне отдельную палату со всеми удобствами и успел наладить контакт с невзлюбившей его медсестрой.

— Я сейчас поеду за твоими вещами, — сообщает Демьян, глядя на время. — Постараюсь быстро.

— Ладно, — смущаюсь от его заботы. — Спасибо.