___________________________________________________________________________________

Тёмная — коллективное избиение, характерная особенность которого состоит в том, что жертву лишают возможности видеть, кто её бьёт (например, накрывают одеялом), а затем наносят удары. 

12. ГЛАВА 11

Пахом наблюдал за Лавром, и то, что видел — категорически не нравилось. Макар стал уязвим из-за этой девчонки. Всего пару дней знакомы, а уже успел отхватить дроби в спину и обрел взгляд помешанного психопата. Дурдом, если честно. Это никуда не годится. Только сам Лавр так не считал и явно не был согласен с тем аргументом, что он в дерьме. Лучше бы бухал, честное слово!

— Лавр… — начал осторожно, но мгновенно был заткнут.

— Я не пациент, ты не доктор. Не надо меня лечить, — Макара на части разрывало от злобы.

Он бы сейчас всех и каждого на запчасти разобрал. Рвал бы на куски, пока одни ошметки не останутся. Всех. Начиная с директора детского дома и заканчивая малолетними ублюдками, что за свою несчастную судьбинушку на девочках беззащитных отрываются.

Перед глазами лицо Аси, заплаканное, измученное, глаза пусты, а губы дрожат от рыданий.

— Блядь! Блядь! Блядь! — долбил кулачищем по панели и Пахом пожалел, что сам не сел за руль.

— Ты полегче, вон спина опять кровоточит. Давай в больницу отвезу?

Макар отмахнулся и пролетел на красный свет, отчего Пахом покрутил пальцем у виска. Правда, мысленно.

— И что, деду на тормозах всё спустишь?

Лавр невесело хмыкнул. Да, ему сейчас для полного счастья Аси осталось только старика её ушатать. Вот тогда точно можно забыть о ней.

Если серьезно, то после рассказа девушки у него ум за разум зашёл. Он, конечно, сам догадался, что не всё там так просто, не сама она дала. Но не думал, что настолько «непросто»!

Даже не понял, как ушёл из коммуналки. Даже куртку не надел. В Асины глаза смотрел, шептал ей что-то на ушко. Что-то маловажное, дребедень какую-то. А сам мысленно купался в крови мразей, что на девочку его позарились. Что ручищами своими трогали её. Из-за которых так плачет она по ночам.

Летел по трассе, нарушая всевозможные правила дорожного движения. Был так напряжен, что швы на спине разошлись.
Пахом никогда не был трусом, но даже он вжался в спинку сиденья и замолчал.

*****                                                                                                                                                              

Тем же вечером:

Давно не испытывал такого кайфа. Когда руки по локоть в крови, а перед глазами всё плывет от боли в мышцах. Правда, перестарался — вырубился бедняга. Что ж, ему же лучше, отдохнёт немного.

— А не сильно ты его? — Пахом стоял у двери подвала, скучающе разглядывая почти труп директора детского дома.

— Думаешь? Да нет, нормально, — Лавр вытер руки влажными салфетками и брезгливо бросил их на толстого урода, что тюком валялся у его ног.

— Окочурится по ходу.

— Да и хрен с ним. Всё, что было нужно он сказал. Ты всё слышал? Вот и займись. Найди мне этих петухов.

Пахом поморщился, но спорить не стал. Раз уж Лавр вышел на тропу войны — войне быть. Только одного верный опричник никак не мог понять… Нахрена?! За кого?! За тёлку, которую посчастливилось разок «потанцевать»? Ещё и в спину дробью отхватил, но упорно продолжает стелиться перед этой девкой.

Пахома напрягал такой расклад. Стоило взглянуть в глаза Макара, чтобы понять — он попал. Нашлось слабое место у непобедимого Лавра.

— А с девчонкой твоей что?

Нужно было видеть Макара в этот момент. Аж оскалился. В глазах языки пламени танцуют, а руки сами в кулаки сжимаются. Двинулся, придурок.