Перешла на следующую страницу поиска. Светская, непонятно чем занимающаяся львица Милена Волкова и её новый поклонник – голливудский продюсер Адам Вбрас. Высокая рыжеволосая женщина с идеальными формами целует в щеку какого-то пухлого лысеющего мужика. Серьёзно? И она на ЭТО променяла Владимира? Что с этой женщиной не так?

Возможно, я просидела бы над телефоном всю ночь, если бы не услышала музыку.

Подумала, мама, она умеет, но мелодия незнакомая. Я снова глянула на экран, и до меня дошло.

Марк?

Спрятав телефон под подушку, натянула топ, чудом не забыв застегнуть молнию на шортах, и вышла в гостиную, прислушиваясь к мотиву. Точно не мама. Дошла до дверей и замерла.

С видавшего вида инструмента убрали цветы в горшках, книги и всякий хлам, обитавший там большую часть года. На поцарапанном, но удобном табурете сидел принц. Рукава белой рубашки закатаны, показывая крупные жилистые предплечья, а заходящее солнечные лучи, проникающие сквозь лёгкое кружево штор, подсвечивали его силуэт.

Марку впору заниматься армрестлингом, поэтому у меня случился когнитивный диссонанс. Пальцы принца-викинга плавно и спокойно перетекали с клавиши на клавишу. По дому кружила немного грустная мелодия. Романтичная, с каплей торжественности, надежды, сожаления. Она то спускалась, то поднималась к высоким нотам, замирала, позволяя осмыслить её. Лицо Марка не выражало ничего особенного. Он слегка покачивал головой в такт музыке. Интересно, о чём думает? Что представляет?

Не знаю почему, но я медленно надела подвеску, которую неосознанно схватила, выходя из комнаты. Ключик идеально лёг над грудью, подчёркивая вырез. Взбила все ещё влажные кучеряшки. Проклятье! Сейчас точно похожа на бездомного пуделя. Как вообще к таким гостям подходить?

Мама и папа сидели на диване обнявшись. Владимир занял кресло и покачивал кружкой с малиновой настойкой. Лицо спокойно, но это невесомое движение выражало всеобщую попытку казаться серьёзнее, хотя музыка настолько потрясная, что делать это становилось всё сложнее.

Марк глянул на меня. Брови сдвинулись к переносице, по непроницаемой маске пошла трещина удивления, а в глазах зажглась искра, от которой я невольно смутилась. Ну а что? Какой женщине не приятно видеть, что она нравится? Особенно Марку. Выдали ещё и пальцы, которые вывели мелодию на октаву выше. Он качнул головой и проиграл ещё несколько тактов, искусно превращая ошибку в импровизацию, а после вышел на финальные аккорды.

Когда он убрал руки с клавиш и вздохнул, гипнотический транс ещё висел в воздухе, так что мы не сразу сообразили, что делать дальше.

– Браво, – первая из гипноза вышла мама и зааплодировала. – Марк, это настолько потрясающе! Я будто оказалась в каком-то сказочном лесу. Твоя игра завораживает.

– Талантливый человек талантлив во всём, да? – я улыбнулась, подходя к Марку. – К сожалению, большую часть я пропустила, но то, что слышала, и правда восхищает. Уверена, у тебя куча всяких наград и премий в музыке.

– Да нет, – он рассеянно смахнул с клавиш несуществующие пылинки. – Это так. Развлечение для своих.

– У тебя просто солистки хорошей не было, – усмехнулся Владимир. – Как знать, может, сейчас споётесь, да махнёте на гастроли, наплевав на всё.

– Ой, Владимир, не знаю, как вас по отчеству, – я преувеличенно скромно махнула рукой, попав по спине Марка и в очередной раз почувствовав себя идиоткой. – Вы меня смущаете. Честное слово.

– Просто Владимир для вас, юная леди. Я, конечно, староват, но тешу иллюзией, что пока обойдусь и без упоминаний отчества, – отец Марка сделал глоток папиного секретного зелья.